Подъём вскоре завершился и сменился волнистым спуском с выщербленными буераками. Проход постепенно сужался в размерах и шлем Лима часто тёрся об потолок. Через дакт, пройденный в этот спуск, ему пришлось передвигаться ползком, до тех пор пока ход не стал лазом, где мог пролезть только один за раз. С другой стороны свободного пространства было намного больше.
– Рмун, послушай меня внимательно. Я не могу пропустить тебя вперёд, так как не знаю, что ожидает впереди. Поэтому я пройду первым и потом проволоку тебя за руки. Вот, ложись на эти жилеты. – постелил он. – Как только дам сигнал – просунь руки навстречу.
Рмун кивнула, но было видно, что ещё не отошла от услышанной песни.
Он прополз с лёгкостью, прогибая лопатки, как учил его Кослу во время подготовки на орбитальной базе родного ортоса. Вставая и разгибаясь, Лим случайно зацепился о долеритовый шип, торчавший из стенки, и, не сразу сообразив, отдёрнулся от него, чересчур громко топнув. Эхо качнуло свод, окольцовывавший проход, будто кости морского чудища с Глан`Сура и с него посыпались камни. Лим успел заслонился от особенно крупного булыжника и в полёте разрезал тот напополам элетрорубилом, встроенным в левую руку. Тем не менее, включенная оптика начисто выгорела от взаимодействия с импульсом разряда. Он вновь ничего не видел. Свет обратился во тьму.
– Рмун, я готов. – наклонился он к лазу, отыскав его на ощупь. – Подай мне руки.
Она не ответила ему и не подала руки.
– Рмун? – Лим припал на живот, по пояс залез в лаз и поводил ладонью кругом. Её там не было. – Рмун! – приглушённо выкрикнул он, боясь, что на этот раз свод не выдержит.
Близко, совсем рядом к нему послышался скрежет. Скрежет, знакомый ему как никакой иной звук во вселенной.
Лим выскочил из лаза, перекрутился волчком, вскочил и встал в боевую стойку, раздвинув электрорубило подлиннее и установив максимум мощности подкачки. Переходящие искры синеватого цвета, струящиеся от прямоугольной направляющей, схожей видом с длинной линейкой, разрубали тьму много хуже чем тела врагов Клусса, но и этого Лиму оказалось достаточно, чтобы сложить картину их положения. Целый выводок элв пришёл сюда пировать и взял его в окружение полукругом, прижав к стенке долерита. Тонкие и цепкие ноги их тысячами сплетались меж друг другом, ряд стоял на нижнем ряду и всюду наблюдалось неустанное копошение.
– Рмун! – вновь крикнул он громче. – Рмун, ответь же мне!
Животные, выпуклые глаза-блюдца без радужек бесчувственно смотрели на него от бугорка над бритвенно-острыми жвалами, могущими перемолоть корабельные сплавы; смотрели на него и с их ног. Мышьяковая шёрстка у некоторых переливалась зеленоватыми линиями вибрисов, что были подлиннее – так Лим отличал солдат от основной массы землероек. Они копошились, шуршали и ему казалось, что это непрекращающееся трение заполонило все ходы, лазы и тоннели на этом мире. Рмун не ответила ему и, не стерпев собственных мыслей, вместо элв атаковавших его, Лим от отчаяния сделал выпад перед собой, взмахнув электрорубилом наискось.
Комок тел промялся внутрь пещеры. Элв отшатнулись, будто дикие звери от факела охотника. Они не бросались на него в ответ и ужасающим образом не разорвали как его соплеменников тогда на Клуссе, а только расширили полукруг, продолжив копошиться друг на друге и наблюдать. Мерзкое зрелище, какого не видать было даже на Кизе.
– Рмун!
– Песнь так чудесна здесь… – к звукам добавился тонкий голосок, промелькнувший сквозь копошение. – Так чиста…
Это была она, её голос. Лим сконцентрировался на цели и эхолокатор зафиксировал примерное направление: звук доносился из-за оградившего его скопления элв, где-то из глубины темноты. Грозно перемявшись с ноги на ногу, он перестроил броню, закрыв наиболее открытые участки тела, замахнулся правой рукой и разбил кулаком ограничитель энергии, завязанный на встроенное оружие. Электрорубило, высветив много больше элв чем до того, заискрилось до рези в глазах и Лим широкой, бесстрашной поступью солдата Со`Гат двинулся в самую гущу тел.
Среагировав и уловив позыв, элв, мерзко шурша стручками-ногами, расступились прямо перед ним, открыв меж своими склизкими телами проход. Лим остановился, не сделав и шести шагов до врага, замер и с минуту не двигался, остолбенев от зримого.
Огранённая ракушка из долерита в пятнадцати ярдах от него серпом полумесяца поддерживала собою лихорадочно сопящую и дрожащую Рмун, уложившую руки к груди. Луч белоснежного света забил в неё с бреши от далёкой поверхности, освобождённой от копошащихся элв, и тем сделал тьму пещеры лишь гуще. Рядом с ней, совсем близко, на свободной площадке стояли трое других элв, подобных которым никто и никогда ещё не видел.
У твари вылезшей слева неисчислимые короткие ноги были остры настолько, что превращали твердейшую породу в порошок, подобно форбуш-камерам, стоило ей двинуться. Тело зигзагом петляло во тьму долгим хвостом. Хвост тут и там сочился желтоватой слизью. Шкура дёргала за собой прозрачные пластинки хитина. Тварь приподнялась, будто кобра под мелодию флейты, и, избегая света, переваливалась головой то вправо, то влево, оглядывая Рмун.
Справа от полумесяца прожужжали крылья. Внезапно раскрывшиеся, огромные красные фасеточные глаза, вписанные в их узоры, напугали даже Лима. Будучи средней величины, элв не имел жвал и прогибался передними конечностями к низу, выше задирая в противовес задние. Стручок тела выглядел хлипким, словно изношенным. Шёрстка скомкалась, а кое-где и вовсе выпала – этот элв был очень стар.
Центральное существо занимало больше всех прочих места. В нём всё было больше чем у обычного элв. Восемь мохнатых ног разбухшими стволами труб гидропоники проросли в чёрную невидаль пола. Брюшко размером с транспортную капсулу-доставщик на несколько объёмов превосходило плоскую головогрудь. Четыре посаженных в ряд глаза-прожектора разделяли розовые полосы протяжённых шрамов, а потупленные жвалы-сабли нависали над беззащитным животом еле дышащей Рмун.
– Лим…
Пир. Чудовищный пир для этих чудовищ и они с Рмун часть его блюд.
Лим сделал шаг им навстречу, второй. Выводок его не трогал, расступался. Он понемногу понимал правила разыгрываемого представления. Полумесяц приближался словно магнитная гондола, лёгкой рукой пущенная в свободное парение.
Лим дошёл до полумесяца и согнулся вперёд, заложив оружие за спину. К Рмун можно было дотянуться, но он не сменил положения и не расслабил натянутые волокна мышц, что пустили бы электрорубило в безостановочную пляску по первому зову.
Три чудища напротив него тихо зашипели, прогнулись прочь в темноту – им не нравился яркий синий свет, коловший чувствительные глаза. Они трепетали перед ним. Выводок закрутился и стал извиваться, чуя их недовольство. Элв кругом было слишком много. Здесь не помешала бы фуллареновая граната, на раз сделавшая бы для планеты ещё один кратер, или хотя бы лучевая пила, но у него ничего из этого не было.
– Лим, прикоснись ко мне… – заговорила Рмун, а струйки слёз из её ослепших глаз окропили ложу. – Услышь песнь… Она так чиста здесь. Столь многое пытается сказать… Прикоснись…
– Мы уходим Рмун.
Он уверенно шагнул ближе, но слов её не слушал. Лихорадка мучила Рмун с перелёта на транспортной барке Кижтар. Чудища справа и слева отступили шире и вновь, предупреждающе зашипели.
– Не бойся ничего. – протянулся к ней Лим, приготовившись к атаке. – Я рядом.
Когда он притронулся к Рмун, то потерял контроль над ситуацией и самим собой. Прикосновение было подобно невыраженному чувству от понимания первоматерии вселенной: он покачнулся и упал на колено, едва совладав с мощью зримых образов, зашумевших в его голове мелодичнее аккордов Вон`Мэ. Песнь разлилась в его голове с великолепием послевкусия от голограммных квэл-записей штормового Соату. Его поразила её чистота.
Рмун плавно взмыла в воздухе над долеритовой ложей и стала медленно-медленно подниматься в белом свете. Элв отовсюду заклацали жвалами, поворачиваясь на неё, затрясли хитиновой чешуёй, зашипели.