Над столом высветился список наличных сил, определённый с привязкой к назначенным адмиралам и командующим. Встал второй и третий, встали тридцатый, тридцать первый и седьмой и пятый. Один за одним торжественно вставали остальные и распоряжались, договаривались между собой о координации, отдавали приказы.
– Что теперь, верховный кабсплад? – спросили второй и третий в унисон накалившегося порыва, закончив собою подсчёт согласившихся.
Верховный кабсплад неторопливо поднялся и вышел к свету чаш из-за фирдш-стекла. Присутствующие стали открыто переговариваться, удивлённые нарушением главного правила собрания со стороны его организовавшего.
Алое сюрко с капюшоном, надетое поверх залатанной робы сопротивления, закрывало его не хуже покинутого детища высоких зилдраанских технологий. Свой бокал, так и не отпив из него, он оставил на подставке. Левый рукав свободно болтался. После зилдраанской двухразрывной реллы, от стержней фундамента вскопавшей прыгающими осколками укреплённый дом мирных рядом с ним, медики не спасли даже плеча. Армейский реструктор бесполезен, если рану плазмой прижгли набежавшие мародёры, избравшие раненых своей забавой. Помниться, они начертали после этого кровью символ "Крах" на стене того взорванного дома. Злая шутка случая – часть дома, используемая под нужды мобильного госпиталя восставших, приютила раненого командующего Пугга, как раз звавшегося солдатами "Крахом". Гилед, Пугго, Вояр, Бирвом – все прожжённые командиры погибли ровно за звёздный день до первого в истории применения Солнечного ливня. О, как горело небо… Всё, включая заложенные на глубине двадцати дактов командные пункты, запылало в страшной агонии, а когда поверхность прогорела до самой литосферы, то искать стантовыми приорбитальными платформами четвёртый внешний флот было поздно. Спаслись немногие – челноки магнитными захватами крепились ниже тридцати восьми дакту от верха начинающейся расщелины бездны Хаж, а после того как адмирал Таннам расплавил веерными орудиям тасагов шапку северного полюса вместе с подстанциями они стали падать на город.
Никого не успели эвакуировать из пригородов и шахт. Полтора миллиона погибших под обломками в первую минуту. Больше чем за пять месяцев боёв сопротивления на эко-переконструированных спутниках Шуф и Зинаш. Но у иных, как часто бывает, был план. Эта война подарила мирам целый скоп удельных тиранов, – тех самых бывших мародёров – разбогатевших за чужой счёт. И большая их часть находилась совсем близко к нему. Слишком близко.
Он медленно прошёлся с левого края, проводя пальцами по изголовьям кресел сидящих, и подошёл к величественной диараме, вместе со столом единственно видимой в темноте закрытого помещения.
– Теперь… Хм. – заложил кабсплад руки за спину, всматриваясь в рельефные фигуры. – Теперь образованный ныне флот будет ждать моего сигнала и усердно готовится. Здесь, на Такад-II.
Свет от чаш всколыхнулся, словно вознесённый ветром ввысь, и фигуры с силуэтами заиграли в иных, необычных чертах, оживая с тенями.
– Что?! – дрогнул голос второго, вставшего на ноги. – У нас с вами договор! Вы обещали мне, что если удастся привлечь к заседанию достаточное количество лиц, то флот будет использован против корпорации Ниллет! Вы обещали…
Ропот прокатился по залу от стола. Кабсплад слушал, но внимание считал нужным уделять одному собранию фигур и их рисункам. Они в действительности больше ничего не стоили после содеянного, эти заискивающие приспособленцы, коих он потрудился до того уверить в обратном.
– Как? – перебил его третий, обронив бокал. – И с вами договаривались?! Верховный кабсплад, я призываю вас немедленно объясниться и надеюсь, что достаточный урон Кижтар всё же будет нанесён и…
– Вы лжецы и преступники, для коих мир, живой и пульсирующий в своей жизни, это единицы и нули, которые вы можете или не можете использовать. – отмахнулся первый, даже не обернувшись. – Кражи, вымогательства, насилие, убийства, похищения и манипуляции на десятках миров. Вы лжецы и преступники.
На трёх сторонах ухнули старые магнитные зацепы и, с эхом пришедших в движение шестерёнок, начали распахивать створки дверей, обитых золотом, платиной, да кристаллами талнирида. Тяжёлые толстые створки, уходящие верхом под потолочную грань, повиновались. Сидевшие завертелись, закрутились в креслах, услышав топот, лязг и шипящее зилдраанское наречие. Группы в зилдраанских шлемах, при традиционных иридиевых ножах с вензелями "К" на навершии рукояток, вышагали к столу, едва у первых из них получилось пролезть в расширяющиеся проёмы. Тридцать-сорок крепких на вид особей всех трёх полов. Погасив свет от своих персональных геф-проекторов, они рассеялись по периметру, загораживая всевозможные лазейки. Ножи перебрасывались из кисти в кисть, некоторые покачивались вперёд и назад, словно недавно приняли НДТ. Вид у них был как у банд с Ихигита или любого другого крупного зилдраанского орбитального города: решительный, дерзкий и насмешливо-пренебрежительный одновременно.
– Вы лжецы и преступники. – вновь повторил первый. – И вы больше мне не нужны.
– Верховный кабсплад! – сорвался восьмой с места, аж опрокинув сиденье. – Умоляю, подумайте что вы делаете! Подумайте о том, сколько я могу вам дать, сколько…
Ближние зилдраанцы насадили его на лезвия, что мошку на булавку, не дав договорить.
Кровь брызнула на стол. Зал тотчас наполнился криками. Зилдраанцы одновременно сделали шаг, второй и, занеся над собой клинки, приступили к делу с недюжинным проворством. Собравшиеся, всего несколько гезхоров назад мирно сидевшие за столом, повскакивали врозь, опрокидывая мебель, цепляясь за борта, соскальзывая с них мокрыми от собственной крови руками, и пытаясь сбежать.
Называвшийся верховным кабспладтом не смотрел на то, что разворачивалось у него за спиной. Он не привык оглядываться назад, таковым уж он стал с юности. Диарама была куда увлекательней, играла с воображением, вынужденным переваривать и крики обречённых на смерть от лезвий. Он видел её бесчисленное множество раз, провёл подле не одну ночь, но снова взялся за старое. Взгляд начал движение справа, как всегда. Огонь, подгоняемый компрессорами форбуш-камер, перерабатывающих топливо, заполыхал ярче, подсвечивая выступающий рельеф и делая тени углублений много гуще. Воины пошли на зверей, а звери – не было предела видам – забили хвостами, да заклацали зубами, растягивая пасти. Дальше, дальше… Глаза быстро проскакивали сюжет за сюжетом. Горы уже опали, примялись луга и моря высохли. Корабли с высот жгли и уничтожали их без жалости и пощады. Не было для мира надежды, но звезда, что вставала из-за черноты диска спутника… Кабсплад, дойдя до центра, отнял взор и закрыл глаза. Свет звезды на мгновение показался ему настоящим.
К тому моменту звуки в зале утихли, а регреццисты стали заговаривать в группах.
– Мы в расчёте? – спросил кабспладт, даже не повернувшись.
– В расчёте. – так же спокойно, как и прежде, ответил Уттум, вставая.
Проходя мимо зилдраанцев к лифту пришвартованных челноков, он не глядел себе под ноги.
– Сожалею, что Рмун, следуя вашей просьбе, не удалось помочь. – сказал ему в след верховный кабспладт. – Такой талант к улавливанию тонких частот… Без сомнения, она последняя во вселенной, кому стоило погибнуть.
Впадины лба и ныне рыхлый панцирь из чешуек, как почудилось верховному кабспладту, состарили ещё больше это вытянутое, смугловатое тело. Уттум, дождавшись приезда нужного шлюза, подождал, перед тем как войти, и с открытой неприязнью ответил:
– Жаль, что мёртвым неведома чуткая забота живых.
Кабспладт проследил, чтобы корабль Уттума без препятствий покинул сектор.
Зилдраанцы через некоторое время завершили уборку тел усилиями новичков отряда и машин технической службы. Переговорив со своим командиром, они, подобно Уттуму, вскоре отправились на корабль. Тишина вернулась в это тайное помещение Такада-II на полных правах, но не на долгий срок.
– Билглем Татт. – всё ещё не повернувшись, высокопарно отметил кабсплад.
Оставшийся в зале лжезилдраанец, бывший вдобавок сильно ниже любого из них ростом, снял шлем, аккуратно положив его на стол, и, подтягивая спадающую броню, подступил к нему, остановившись всего в нескольких шагах. Он подбросил нож, выровнявшийся в горизонт, и, хлопком в ладоши, сминая остриё и навершие, заставил его исчезнуть. Словно из пустоты, на его плечах возник и плащ с капюшоном, хорошо знакомый кабспладту по их предыдущим встречам.