— Я не очень помешала? — женщина посторонилась, пропуская шмыгнувшую в коридор Нэрис, и остановилась на пороге. В руках у нее был какой-то объемистый сверток. Ивар учтиво подвинул даме стул, но она этот жест даже не заметила. — Я на минутку… Вы ведь возвращаетесь в Шотландию, лорд МакЛайон?
— Да, — кивнул он, внутренне ужаснувшись виду гостьи. Красота госпожи Мак Кана поблекла в одну ночь: красные, опухшие веки, синие тени под глазами, скорбная складка у губ, непонятно откуда взявшаяся сетка морщин… Даже в блестящих черных волосах прорезались тонкие серебряные нити. "Счастье стирает прожитые годы, горе — прибавляет с довеском! — невольно подумалось ему. — Жаль. Такая красивая женщина… И куда вдруг все девалось?" Поняв, что упоминать о причине пугающей метаморфозы сейчас не стоит, лорд снова подвинул сестре вождя стул и сказал:
— Лошади уже оседланы. По пути мне будет нужно кое-куда заглянуть, но мы надеемся отплыть еще до вечера. Не хотите поехать с нами, Дейдре? Государь ждет вас, вы ему дороги.
— Нет, — сказала она бесцветным голосом. — И Кеннету, и мне — нам остались только воспоминания… Мне нечего делать в Шотландии. И здесь тоже. Я уже все решила, лорд… И брат Патрик любезно согласился подождать, пока я соберу вещи.
— Боюсь, что не совсем понимаю…
— Община идет в Арму. Там много монастырей, норманны не все разрушили. Надеюсь, хоть в одной обители и для меня местечко найдется… Дэвин пока не знает. И я не хочу, чтобы знал — он наверняка не одобрит… Но это все мелочи, лорд. Я пришла поблагодарить вас и попросить о маленькой услуге.
— Всё, что угодно, — с готовностью кивнул королевский советник. И мысленно чертыхнулся: "Поблагодарить!.. Еще хоть слово благодарности — и я следом за Дейдре в монастырь уйду. Что у меня за служба такая скотская?!"
Госпожа Мак Кана протянула ему сверток:
— Вот. Передайте это Кеннету. И скажите ему… скажите, что… — она запнулась, закрыла лицо ладонью и, быстро махнув рукой, выбежала из комнаты. Ивар, комкая в пальцах грубую ткань, смотрел ей вслед.
— Эх… — с грустью обронил Творимир.
— Не говори, друже, — согласно вздохнул лорд. — Такой сволочью я себя давно не чувствовал.
— Эх?
— Да понятно, что не виноват! — в сердцах плюнул Ивар. — А толку?! Ты ее глаза видел?.. Нет? А я видел. В такой колодец заглянешь — жить не захочется. Может, ну ее к черту, эту печать?.. Вернемся в Хайленд, осядем, заживем тихо-мирно, как люди…
Творимир усмехнулся в бороду. Он своего командира знал, как облупленного. И такие душевные терзания уже пару раз наблюдал… Бросит он службу, как же! Гончая — она гончая и есть. Не для них полная миска да лежанка мягкая. Кто для охоты рожден, тому жизнь в господских покоях — не в радость… Бывший воевода грузно поднялся со стула и, прикрыв одну ставню, ободряще хлопнул друга по плечу. Ивар выдавил из себя кривую улыбку:
— Ну да. Бывало и похуже… — он положил сверток на стол, потянул на себя тесемку, и, вынув из складок холстины аккуратно сложенный гобелен, развернул полотнище. Оттуда на него взглянуло улыбающееся лицо Энгуса. Юное, открытое, полное жизни. А не та черная, с проседью, морда, лязгнувшая клыками в локте от его лица прошлым вечером. И не та безжизненная маска, виденная несколько часов назад в подвале… Здесь он был настоящий. Даже более настоящий, чем на самом деле.
Лорд МакЛайон тяжело вздохнул и свернул гобелен. Дейдре была мастерица, но смотреть на конкретно это ее творение не было ни сил, ни желания… Позади скрипнул дверь — вернулась Нэрис. Следом за нею через порог шагнул зевающий Хант.
— Не знаю, чем этот гаденыш нас подпоил, — сказал он, плюхаясь на стул, — но у меня до сих пор в голове туман!.. И это вы еще Чарли не видели…
— А где он? — Ивар быстро сунул шуршащий сверток в свою торбу и отошел от стола, чтобы не мешать супруге. Творимир, недовольно ухнув, снова примостился у окна, отдавшись на милость врачевательницы. Десмонд фыркнул:
— Чарли-то? Да во дворе, у бочки. Плещется. И служанок голым торсом пугает… Ого! Вот это у вас факел, сударь!.. Ночью можно вместо сигнального огня использовать!
— Эх, — буркнул русич, недобро кося здоровым глазом на изуродованное лицо пирата. Тот поднял руки:
— Согласен! Я так и вовсе красавец… Лорд МакЛайон, в коридоре какой-то парнишка забитый мнется. О деньгах что-то бормочет. Ваш?
— Наш, — хмыкнул Ивар, поворачивая голову к двери. — Финви! Что ты там прячешься? Заходи, заходи… Или монета звонкая тебя уже не прельщает?.. Так я других желающих мигом найду!
— Всё-то вы насмехаетесь, господин, — обиженно пискнули из коридора, и в дверной проем просунулась физиономия бродяги. — А я, может, мешать не хотел. Вдруг вы заняты?..
— На тебя, братец, время у меня найдется, — лицо гончей разъехалось в широкой улыбке. — Да не стой ты там, как сирота на паперти!.. Заходи. Вот твое жалование — до последней монетки, все как обещал…
— Ох, спасибочки! — глаза Финви заблестели. Он цапнул с протянутой ладони лорда столбик серебряных монет и, ссыпая их в карман, услышал:
— А еще столько же — хочешь?..
— Так и знал! — горестно возопил паренек, обеими руками хватаясь за набитый карман и пятясь к двери. — Клянусь святой Бригиттой — вот как печенкой чуял же!.. Опять?! Чего вам надо-то от бедного Финви?!
— Да остынь, припадочный, — расхохотался Ивар. — Услуги твои нам больше не понадобятся. И деньги отбирать никто не будет, не трясись… Ты Морин-то помнишь? Дочку шорника, что тебя колотушкой пригрел по темному времени?
— А… А вам зачем? — опешил побродяжка, отчего-то мучительно краснея. Лорд удовлетворенно крякнул:
— Вижу, помнишь. Это хорошо. И девушка хорошая, кстати. О тебе, балбес, беспокоится…
Нэрис подняла голову от миски, в которой растирала сочные травяные стебли, и, приоткрыв от изумления рот, сказала громким шепотом:
— Ивар! Ты его что… женить собрался, что ли?!
— А почему нет? — с видом нераскаявшегося грешника поднял брови королевский советник. — И он, и его подружка мне здорово помогли… Хочу вернуть долг! Ну так что, Финви?.. Остепениться не пора ли? Ты подумай хорошенько — партия-то выгодная…
— Я — невыгодная, — буркнул мальчишка, пряча глаза. — Все вам шуточки, право слово! Вы того шорника не видали!..
— Нет, — согласно кивнул лорд. — Но планировал как раз сегодня посмотреть. Если у тебя ума хватит не брыкаться. Хороший ты парень, Финви, безалаберный только. До старости же грязь по дорогам месить будешь, если…
— Да что вы меня пугаете?! — взвился бродяжка. — Что пугаете?! А то я сам не знаю, да?! И Морин еще приплели… Да я б хоть щас, клянусь святой Бригиттой! Вот прям сей же секунд — и в церковь!.. Да только кто ж ее за меня отдаст, за нищеброда трактирного?!
— Ого, — весело присвистнул Ивар, переглянувшись с Творимиром, — какие страсти!.. Ну, тем лучше. Пойди умойся, что ли…
— Зачем?
— Затем! Свататься поедем. А с такой-то физией даже мое присутствие тебя не спасет… Иди, говорю! Совсем окосел на радостях.
— Это я сию минуточку! — счастливо взвизгнул парень, исчезая быстрее ветра. Лорд МакЛайон проводил взглядом мелькнувшие во тьме коридора босые пятки и задумчиво пробормотал:
— Все у нас, не как у людей. Обычно приданое за невестой дают!.. Ну да ладно — заслужил… Только знаешь, друже, сапоги мы ему все-таки купим. А то шорник, я гляжу, мужик суровый — пока докажем, что у нас намерения серьёзные, он и меня колотушкой огреть успеет!..
В порту, как всегда, было многолюдно. Суета, гнусавые вопли носильщиков, крики чаек, плеск воды у пирса… Низко висящее закатное солнце любовалось своим румяным отражением в спокойной глади моря, окрашивая багрянцем поднятый парус большого торгового корабля. Корабль готовился к отплытию — по сходням бегали матросы, волоча на спинах мешки, двое носильщиков громко ругались из-за чьего-то сундука, у края пирса заплаканная старушка обнимала смущенного парня — наверное, сына, решившего поискать лучшей доли на чужих берегах.
Чета МакЛайон, стоя в тени высокого борта "Девы Марии", прощалась с Ирландией в лице троих провожающих: Эрика О`Нейлла, Морды и девицы Бакли. Сияющая, как медная монетка, Морин куталась в дорогую шаль и озабоченно вертела головой по сторонам: ее новоиспеченного жениха деятельный лорд уже услал куда-то с "последним поручением"…