— Сэр, тут охотники пришел, — сказал он.
— Как, в такое время?! — спросил я с изумлением: шел уже четвертый час ночи.
— Да, сэр. Сказать ему, чтоб ушли?
— Они принесли что-нибудь? — с надеждой спросил я, и перед моим мысленным взором возникли некие редкостные экземпляры.
— Нет, сэр. Они хотел поговорить с маса.
— Ну ладно. Пусть войдут, — сказал я, падая в кресло.
Через несколько минут Бен ввел в комнату пятерых очень молодых и очень смущенных охотников, все они сжимали в руках копья. Охотники поклонились и вежливо сказали: «Добрый вечер». Выяснилось, что они тоже присутствовали на сегодняшнем празднике и слыхали речь Фона; живут они в деревне довольно далеко от Бафута и потому решили повидать меня, прежде чем возвращаться домой, и узнать поточнее, какие именно животные мне нужны. Я похвалил их за усердие, роздал им сигареты и принес книги и фотографии. Мы долго их разглядывали, и я рассказал охотникам, какие животные мне особенно нужны и сколько я за них буду платить. Они совсем было уже собрались уходить, как вдруг один заметил лежавший у меня на кровати рисунок, который я им не показывал.
— Маса хочет этот добыча? — спросил он.
Я взглянул на рисунок, потом на молодого охотника; он, видимо, не шутил.
— Да, — сказал я как мог выразительнее. — Я очень хочу эту добычу. А что, ты ее знаешь?
— Да, сэр, я его знаешь, — подтвердил охотник.
Я поднял рисунок и показал остальным.
— Посмотрите хорошенько, — предупредил я.
Они все уставились на листок с рисунком.
— Ну что, вы и правда знаете эту добычу? — спросил я опять.
— Да, сэр, — дружно ответили охотники. — Мы его хорошо знаете.
Я сел и уставился на них, как на пришельцев с другой планеты. Они преспокойно узнали животное, изображенное на рисунке, и это меня потрясло: я уже очень давно мечтал поймать эту, быть может, самую замечательную амфибию в мире — ученым она известна под названием Trichobatrachus robustus, а обыкновенные люди называют ее попросту волосатой лягушкой.
Тут необходимо кое-что пояснить. Во время моей предыдущей поездки по Камеруну все мои помыслы были направлены на то, чтобы заполучить хоть одну такую чудо-амфибию, но ничего не вышло. В то время я искал ее в низинных лесах, и все тамошние охотники, которым я показывал рисунок, в один голос твердили, что такого на свете не бывает. Я стоял на своем, а они с жалостью на меня глядели — вот, мол, еще одно доказательство непостижимой глупости белого человека, ведь даже малые дети знают, что у лягушек не бывает волос! У зверей — волосы, у птиц — перья, а у лягушек есть только кожа, и ничего больше. И раз уж им было доподлинно известно, что такой лягушки на свете нет, они даже не подумали ее искать, хоть я и предлагал за нее огромные деньги. Что толку искать сказочное чудище — лягушку с волосами? Я сам провел в лесу немало мучительных ночей, бродил босиком вверх и вниз по ручьям и речушкам в поисках этого ускользающего от меня земноводного, пока не свалит с ног усталость, но тщетно. После этого я и сам поверил, что все учебники врут, а охотники правы: в низинных лесах эту лягушку не найти. Одно лишь упоминание о волосатой лягушке тотчас вызывало среди жителей низин презрение и насмешки — и во время моей второй поездки я, жестоко разочарованный, никому даже не стал показывать этот рисунок; конечно же, горные охотники будут единодушны со своими собратьями из больших лесов. Вот почему я так разволновался и изумился, когда молодой охотник без всякой моей подсказки сразу узнал необыкновенную амфибию и вдобавок осведомился, нужна ли она мне.