— И что? У тебя есть идеи получше? — Я старался говорить равнодушно, хотя внутри просто умирал от страха позволить себе хотя бы капельку надежды.
И ведь не зря боялся. Ответ припечатал, будто гранитом по темечку:
— Идей получше нет. — Он помолчал. — Но. Откровенно говоря, я вообще сомневаюсь, что тебе нечто подобное вообще нужно. Угроза миновала.
Я заморгал, часто-часто.
— То есть?
Затворник снова идиотски захихикал:
— А ты бедный и не заметил? Возвращение с мертвой планеты юхани изменило тебя сильнее, чем кажется. И дело вовсе не в речах Хранителя или поступках шаманки. Прежде ты был не способен создавать ихор, ведь так? Так в честь чего теперь это вдруг стало возможным?
Я не опешил и не застыл пораженный. Я и сам не раз задумывался над этим вопросом, только ответа не находил. Я ждал, что Аргус или Изма прольют хотя бы толику света на то, что случилось в Гробницах юхани и каким образом я оказался в медкапсуле. Но те двое упорно молчали, будто опасались чего-то. Возможно, слишком бурной реакции на правду?
Я, тем не менее, не отказался от попыток выяснить как было, хоть и догадывался, что правда мне не понравится. Глядел на Затворника и ждал продолжения.
Тот смотрел в ответ, и в этот момент выглядел, как самый открытый человек из всех, что я когда-либо встречал. Его неугасающая улыбка приобрела вдруг оттенок дружеской теплоты и сочувствия.
— А ведь все просто до безобразия, — сказал он. — Риши, ведь ты погиб там на Шуоте.
Глава 7
Скрытый лаз
Он не сказал ничего нового. Лишь то, о чем я и сам в глубине души догадывался, но не обращал должного внимания. Впрочем, знать наверняка и догадываться — совсем не одно и то же, а потому легкий ступор я все же словил. Пару мгновений просто глазел в никуда, пока слова Затворника укладывались в голове, резонируя с моими внутренними ощущениями, и ни о чем не думал.
— Понимаю, такую правду нелегко принять… — начал Затворник, но я жестом попросил его помолчать.
— Дело не в правде, — проговорил я мрачнее, чем собирался, но, по сути, в этот момент был честен, как никогда. Дело и в самом деле было вовсе не в правде и не в одной из точек зрения, с которой на нее можно было бы взглянуть. Проблема, если таковое слово в данном контексте вообще уместно, заключалась в умалчивании. Мысли начали вязнуть в вопросах.
Чего Аргус опасался, когда вместе с Измой принял решение молчать о Шуоте? Его испугала моя внезапная жизнеспособность, тогда как я по всем правилам должен был бы валяться расплющенным в лепешку под каким-нибудь камешком? Или он переживал, будто я не сумею держать себя в руках и стану бросаться на каждого встречного, словно какое-нибудь одичалое животное? Или же посчитал меня опасной нежитью, внезапно ожившим зомби, и потому так подозрительно вел себя по прибытии на Боиджию? Неужто испугался? А может просто боролся с естественным отвращением?
Я не заметил, как массивные ветви паата, на котором мы с Затворником находились, жалобно застонали. Мелкая листва и щепки посыпались с кроны, а расположившиеся поблизости килпассы возбужденно заерзали на местах и зароптали, так что даже наездникам-махди не удавалось их утихомирить.
— Попридержи-ка гофаев, Риши, — появившаяся в голосе Затворника осторожность, вывела меня из созерцательной задумчивости, отчего гигантское дерево тут же угомонилось.
Я огляделся и только теперь обратил внимание на то, что ихор, до этого момента пенившийся у моих ног, расползся едва ли не по всему паату. Темная с алыми вкраплениями дымка распространилась по стволу и ветвям, точно некая едкая дрянь, едва не захватив в свои объятья и прирученных пернатых змеев. От увиденного мне сделалось до того тошно, что следующие несколько секунд я просто ничего не мог сделать. Понадобилось здорово напрячься и привести ум в состояние покоя, прежде чем охватившая округу черно-красная мгла растворилась без остатка.
Однако сам этот поступок произвел впечатление на моих новых знакомцев. И судя по всему, на каждого по-своему. Махди переглянулись и что-то забормотали на своем. Надеюсь, не ругательства.