В тишине я услышала, как лампа шумит, будто пойманная бабочка.
Я ослабела в коленях, опять будто плавала в дыму. Помню, что оттолкнулась от двери и направилась к Халиде. Забыла, что он доктор. Намного раньше меня он оказался перед нею на коленях. Я странно каркнула:
― Она умерла?
Через секунду он встал. Молчал. В словах не было нужды. Я до этого никогда не видела трупа, только как люди притворно умирают на сцене или экране, а теперь могу сказать, что смерть ни с чем перепутать невозможно, смерть есть смерть.
Я пыталась что-то сказать, но у меня ничего не вышло. Графтон повернулся ко мне, в руках он все еще держал хлыст.
Конечно, он не собирался ее убивать. Но она была мертва, и я это видела. И до меня кое-что дошло в ужасной маленькой комнате, залитой супом и смертью, я почувствовала это нервами, которые, казалось, все вылезли наружу и разлеглись сетью по поверхности кожи. Он раньше никогда не убивал и, может быть, еще и не совсем поверил, что это так легко. Как бы он себе ни лгал насчет меня и Чарльза, он знал с самого начала, а теперь принял решение. Он сделал маленький первый шаг… и судя по его глазам, сам накурился наркотиков до полного умопомрачения.
Очень может быть, что я совершила самый глупый поступок изо всех возможных. Может быть, нужно было оставаться на месте, тихо говорить, пока темно-красный взгляд не ушел бы с его лица, а глаза бы не прочистились. Но я видела только, что проход свободен, и я ближе к двери, чем он. Я не стала с ним спорить, повернулась и убежала.
17. Караван на рассвете
The Stars art setting and the caravan
Starts for the dawn of Nothing ― Oh, make haste!
Проход был достаточно хорошо освещен. Кто-то расставил масляные лампы в старые подставки для факелов, наверно, готовясь к ночной работе. Это показало мне дорогу в диван принца.
Только туда и стоило бежать. Не имело смысла направляться в сераль, потому что не было надежды, что я одна спущусь в окно. Ворота были заперты, а Яссим охранял главный вход. Кроме того, существовал Чарльз. Я надеялась только на диван принца и винтовку.
Я одолела примерно треть лестницы, когда в арке наверху показался Джон Летман, вылетел, как горошина из катапульты, с криком «Графтон! Графтон!» и понесся вниз через три ступеньки. Я не успела остановиться и налетела прямо на него.
Он издал удивленное рычание и крепко меня схватил. Думаю, еще больше его удивило то, что я не попыталась вырваться. Если бы я хоть немного была способна мыслить, я бы решила, что убийство Халиды заставит его взять мою сторону против Графтона, но я вовсе не думала. Чисто инстинктивно я среагировала на него, как на освободителя, обиженного, а не обидчика, человека, неспособного просто стоять и смотреть, как меня убивают.
― Как вы вылезли? ― крикнул он. А потом добавил: ― Что случилось?
Я не могла говорить, прижалась к нему и показывала назад на дверь кладовой. Генри Графтон вырвался в коридор с хлыстом в руке. Увидев нас, он замер, как мертвый, хлыст начал медленно опускаться, пока его отделанный металлом конец не прикоснулся к полу. Какое-то время все молчали, потом Летман, крепко держа меня за руку, пошел по лестнице вниз к двери. Я не смотрела, зажмурила глаза. Летман не вошел, остановился перед входом.
Графтон откашлялся и заговорил:
― Это несчастный случай. Она напала на меня. ― Потом с неожиданной яростью в мою сторону: ― Скажи ему, что это несчастный случай, маленькая дура. Скажи, что случилось!
Я не смотрела ни на кого из них.
― Да, несчастный случай. Он не собирался ее убивать, уверена. Он бросил в нее со злости суп и она напала на него, а он хотел что-то схватить, по-моему, кнут, а схватил эту штуку. Не думаю, что он осознавал, что она из железа. И, между прочим, даже не могу притвориться, что мне жалко Халиду. Из их слов я поняла, что она убила бабушку Харриет.
Это сразу вывело Летмана из столбняка. Он продолжал держать меня за запястье, но, похоже, полностью обо мне забыл. Он бросился к Графтону.
― Она что? Халида убила старую леди? Что это?
― Это правда. ― Графтон смотрел на предмет в своей руке будто никогда не видел его раньше. ― Она, как выяснилось, регулярно потчевала ее мелкими дозами кретонового масла.
― Дозами… Господи, так вот, значит, что? Помню она про него спрашивала. ― Он приложил руку к голове, выглядел больным и потрясенным. ― Но почему? Я не понимаю. Это… Чего она хотела добиться?