– Спасибо, утешил! – горько усмехнулась я. Хьюго вышел из-за барной стойки, уселся рядом на оббитый бархатом стул и грубовато приобнял меня.
– У тебя просто отвратительная, испорченная, протухшая самооценка, Скай. Надо ампутировать ее и приделать тебе новую. Надеюсь, ты хоть раз заглядывала в зеркало?
– Я жирная… – всхлипнула я. – В соответствии с современными канонами красоты я жирная!
– Да-да, в соответствии с современными канонами красоты ты должна напоминать видом жительницу осажденного города – а ты выглядишь как Бейонсе! Роскошная здоровая девчонка с крепкой задницей и классными сиськами.
– Спасибо, Хьюго, – кивнула я. – Бейонсе, ага…
– Ну и какая еще дурь лезет в твою глупую двадцатилетнюю голову?
– У меня нет парня. Вот уже черт знает сколько времени.
– А куда девался тот с дурацкой челочкой?
– Ой, да ну его, – мотнула головой я и ополовинила стакан.
– Ясно. Жирная, одинокая, сексуально изголодавшаяся сиротка, что дальше?
– У меня редкие ресницы – такое чувство, что их вообще нет! Еще близорукость, толстые щеки, лицо в веснушках. Волосы – это вообще бог знает что, рост карлика, плоскостопие, растяжки на бедрах, уродливая родинка на лбу, которую я просто ненавижу. Я дурнушка, неудачница и слабачка, Хьюго. И у меня кишка тонка что-либо взять да изменить. Хотя ведь знаю, что это реально – стать лучше и привлекательней.
– Допивай, – скомандовал Хьюго. – И глянь-ка сюда.
Он с минуту рылся в своем телефоне, а потом повернул ко мне дисплей и ткнул пальцем в какую-то фотографию.
– Угадай кто.
Я прищурилась, разглядывая пухлого сутулого паренька с обсыпанным прыщами лицом, нелепой стрижкой и плохими зубами. Настоящий гадкий утенок.
– Э-э… Твой племянник?
– Что, улавливаешь сходство?
– Разве что глаза, остальное не очень. Хотя… Хьюго! Да это же…
– Последний класс школы. Лет этак пятнадцать назад. Я с тех пор чертовски похорошел, да?
– Не то слово! Да ты просто преобразился! С ума сойти!..
Я перевела взгляд с дисплея на темноволосого красавца, который вальяжно развалился на соседнем барном стуле: рельефное тело, чистая загорелая кожа, бездонные глаза. Именно таких парней можно увидеть в глянцевых журналах, рекламирующих белье «Кельвин Кляйн» и одеколоны «Армани».
– Но КАК?
– Очень просто. Ты меняешься, Скай, зреешь, как вино. Скоро уйдет эта юношеская припухлость, обозначатся красивый овал лица и модельные скулы. Еще пару лет, и здешний график окончательно доконает тебя: с работой, где ты весь день на ногах, у тебя нет ни шанса сохранить свои молочные щечки. Потом однажды ты влетишь в оптику и с порога заорешь: «Дайте мне пару контактных линз! К черту очки! Пусть весь мир увидит мои роскошные глаза!» Потом зайдешь к дерматологу и оставишь у него свою родинку. А плоскостопие… Я понятия не имею, что делают с плоскостопием, но, кажется, стопы – это вообще-то последнее, на что люди обращают внимание.
Хьюго взъерошил мне волосы и, видя, что я вот-вот разрыдаюсь уже от благодарности, поспешно вернулся за барную стойку. Через минуту передо мной возник высокий стакан, украшенный лимонной стружкой.
– Слушай, мне еще домой надо как-то добираться, – запротестовала я. – А что это вообще?
Сине-фиолетово-черное содержимое стакана не напоминало ни один из известных мне коктейлей. А в коктейлях я разбиралась не хуже, чем в шампунях и прокладках.
– «Рыдающее небо»[3]. Мое собственное изобретение.
– Хьюго, – расчувствовалась я. – Как мило…
– Черный ром, черничный ликер и голубой Кюрасао. Перемешать все… Давай мешай, Скай. Сделай бурю в стакане! Торнадо! Молодец. Теперь пей.
– А что символизирует лимонная стружка?
– Какая еще лимонная стружка? Это молнии! Гроза и молнии!
– Еще никто не посвящал мне коктейлей, Хьюго, – сказала я, шмыгнув носом.
– Ну, вообще-то изначально это был «Мятежный океан», но раз уж такое дело!
– Ха-ха.
– Ты на удивление медленно пьянеешь, моя милая. Но имей в виду, у нас вся ночь впереди.
– Я люблю тебя, Хьюго, – выдала я.
– А вот теперь с тебя, пожалуй, хватит.
После «Секса на пляже» и «Рыдающего неба» я получила еще «Соленую собаку» и «Поцелуй смерти». И только к трем часам ночи хохочущая, рыдающая, шатающаяся и икающая Скай Полански – двадцатилетняя жительница Дублина с ирландскими, немецкими и польскими корнями – наконец была доставлена в ее квартиру, разута и уложена в постель. Я помню, как предлагала Хьюго руку и сердце, а потом – бездонный провал в памяти. Жаль, что утром следующего дня Хьюго был слишком великодушен, чтобы выложить мне подробности.
3
Оригинальное название – Weeping Sky – можно перевести и как «Рыдающая Скай». Дальше в тексте часто обыгрывается буквальное значение имени Скай в переводе на русский язык: небо.