Девушка сбавила скорость и посмотрела на дом, проезжая мимо него, но не заметила ничего особенного. Затем въехала на просторную, посыпанную гравием площадку в конце дороги. На горе высилась под ночным небом маленькая старая крепость.
В доме было два этажа. Во всех окнах, даже в маленьких подвальных, горел свет. Лине немного понаблюдала за домом. Он был ухоженным, опрятным, с отдельными контейнерами для мусора. Через дорогу стояла красная «Мазда». Лине тронулась с места, проехала мимо, запомнив номер автомобиля, потом отправила смс с этим номером в Дорожную службу. Ответ пришел прежде, чем она успела повернуть: «Юнас Равнеберг».
Лине вернулась обратно на гравийную площадку и постояла там несколько минут. Она видела верхнюю часть висевшего в гостиной пейзажа, в другом окне виднелась кухонная утварь. Простые кованые воротца в заборе перед домом качал туда-сюда ветер. Дом казался совершенно покинутым.
Когда она открыла дверцу, пришел ответ от новостного шеф-редактора: «Не женат. Детей нет. Родители мертвы. На пенсии. Ни в текстовом архиве, ни в архиве фотографий ничего нет. Жертва убийства?»
«Не подтверждено», – написала она в ответ и вышла из машины, согнувшись. Дождь ослаб и перешел в морось. Стало свежо. Ветер тронул черные деревья с опавшими листьями.
Лине поежилась и подошла к череде домов. То, что у мужчины не было близких, во многом упрощало дело. Но в то же время ей стало еще интереснее, кем был Юнас Равнеберг. Судя по тому, что она узнала, он не был значительной персоной. Однако кто-то все же лишил его жизни. Сейчас ей казалось, что это убийство было случайным, непредумышленным. Нападением. Это могло придать новости интересный оттенок. Нужно было сделать три вещи, прежде чем начинать писать, подумала Лине. Быстро осмотреть дом, получить подтверждение у полиции насчет личности убитого и поговорить с соседями.
Она вошла в ворота и пошла к дому. На столбе возле ворот висела табличка cо словами: «Я на страже», – и изображением собаки. По неровным камням, ведущим к лестнице, было трудно идти.
На нижней ступеньке она остановилась. Из-за света уличного фонаря вход был в тени. Однако следы взлома на косяке двери были хорошо заметны. Щепки торчали во все стороны.
Не двигаясь с нижней ступеньки, она достала мобильный телефон и набрала номер полиции. До оперативного центра не сразу удалось дозвониться. Когда ответили, она привычно представилась, но замешкалась, прежде чем продолжить.
– Вы установили личность убитого? – спросила она.
– Я не могу это комментировать.
Лине осмотрелась и поднялась по ступенькам прямо к двери.
– У него не было с собой кошелька или удостоверения личности?
– Вы не расслышали? – уточнил голос на другом конце. – Мы это не комментируем.
Лине проигнорировала реплику:
– Мне кажется, я знаю, кто это.
Наступило молчание.
– Юнас Равнеберг, 48 лет. Живет на улице В. Блакстад, 78.
– Вы там сейчас находитесь?
– Да, но кто-то побывал здесь раньше меня…
Она остановилась на полуслове. Какая-то тень промелькнула за витражным окошком входной двери.
9
Сюзанне встала из-за стола, прошла через полутемное кафе и зашла за барную стойку. Отыскала ополовиненную бутылку вина, сняла с подставки бокал и вопросительно посмотрела на Вистинга.
Он кивнул, и она взяла второй бокал. Он ценил эту простую заботу, ценил то, что она думает о нем, когда что-то делает. Именно такой Сюзанне и была, когда он с ней познакомился.
Темно-красное вино искрилось в свете стеариновых свечей. Вистинг обхватил бокал руками, не отрывал от него взгляда. Воспоминания оживали. Он представил, как нажимает кнопку проигрывания на кассетном плеере Сесилии Линде, как слышит шуршание натянувшейся магнитной ленты.
– Запись началась с середины песни, – произнес Вистинг и покрутил бокал. Тем летом она была в хит-парадах. Темнокожий певец, его звали Сил. «Kiss from a Rose»[11]. Ее все еще иногда крутили по радио. От звука грубоватого и в то же время бархатного голоса ему делалось дурно.
– Потом музыка прервалась и заговорила Сесилия, – продолжил Вистинг.
Он закрыл глаза и вспомнил смятение, звучавшее в ее обессиленном голосе. Какой же все-таки она была находчивой и трезвомыслящей. Он слушал запись вместе с Франком Рубекком. Как раз после этого Франк перестал заниматься этим делом. Для него это было слишком.
– Она назвала свое имя, адрес, сказала, кем были ее родители и какой был день, – продолжил Вистинг. – Понедельник, 17 июля.