Его взгляд снова обратился к мокрому от дождя оконному стеклу. Он тяжело уставился на свое отражение. Тусклый свет исказил контуры лица, сделал его чужим.
Адвокат Хенден был знаком Вистингу по многим делам. Во время судебного заседания семнадцать лет назад он не защищал Хаглунна, но сегодня был признанным адвокатом, звездой одной из крупнейших и самых респектабельных фирм в стране, за его плечами была работа советником в Министерстве юстиции. Когда Вистинг сталкивался с Хенденом, адвокат вел себя четко и корректно. Он не работал на публику и обычно имел на руках все козыри, когда говорил с прессой.
Вистинг знал, что Хенден работает над этим делом. Пару месяцев назад адвокат попросил о выдаче архивных документов. Журналисты, частные детективы и адвокаты иногда просили полицию открыть архивы, но это редко к чему-то приводило – можно сказать, никогда.
Сигурд Хенден был не из тех адвокатов, которые пишут письма или ходатайства только для того, чтобы обаять своих клиентов. Он был настоящим профессионалом и, должно быть, нашел в старых документах что-то, что смог использовать в ходатайстве о возобновлении старого дела об убийстве. Только Вистинг не понимал, что бы это могло быть, и беспокоился.
Сюзанне вырвала его из потока мыслей.
– Поможешь мне? – спросила она и открыла посудомоечную машину. Горячий пар пошел ей в лицо, и она сделала шаг назад.
Вистинг поднялся с места, улыбнулся ей и зашел за стойку, чтобы убрать посуду.
Сюзанне подошла к двери, заперла ее и повернула табличку надписью «закрыто» наружу. Потом начала задувать стеариновые свечи.
Вистинг открыл было рот, чтобы рассказать ей о Сесилии Линде, но не решил, с чего начать, и промолчал.
5
Дождь ударил в лобовое стекло, когда Лине выруливала с парковки. Вода полосами стекала по окнам машины, затуманивая мир снаружи.
На первых километрах автотрассы ее мысли вертелись только вокруг отца и окружавшей его неизвестности. Она чувствовала себя беспомощной, будто предавала его.
Лине покосилась на записку от новостного шеф-редактора, лежащую на пассажирском сиденье, и почувствовала, как у нее в голове начали обретать очертания другие мысли. У нее не было ни малейшей возможности помешать тому, чтобы статья о ее отце вышла в печать, но она вполне могла сместить ее с первой полосы. Все будет зависеть от того, как хорошо она сделает доставшуюся ей работу.
В деле об убийстве первые часы важны для журналиста так же, как для полицейского. Она чуть сильнее нажала на педаль газа, выудила телефон и набрала номер фотографа, уже ждавшего на месте. Его звали Эрик Фьелль. Низкого роста, пухлый рыжеволосый парень в толстых очках; она сотрудничала с ним пару дел назад.
– Что известно? – спросила она – сразу к делу.
– Сейчас оцепили довольно большую область, – сообщил он. – Но когда я пришел, здесь почти никого не было.
– Мы знаем, кого убили?
– Нет, думаю, что полиция тоже не знает.
Лине посмотрела на часы. Дедлайн в час пятнадцать. Оставалось чуть больше трех часов. Ей случалось готовить первую полосу и в более сжатые сроки, но здесь все скорее зависело от дела, чем от нее самой. Дела об убийствах все реже добирались до первой полосы бумажных газет. Интерес к таких новостям падал, если онлайн-издания рассказывали о них раньше печатных. В статье должно было быть что-то особенное, какой-то необычный способ подачи материала.
– Но это мужчина? – спросила она, разглядывая мелькающую между дворников мокрую от дождя дорогу, блестящую в свете автомобильных фар.
– Да, я бы сказал, лет пятидесяти.
Лине скорчила гримасу. Кажется, из этого дела сложно будет что-то выжать. Молодые женщины гарантировали крупные заголовки. Так обстояли дела. И шансы на то, что убили какую-нибудь знаменитость, были невелики. С ходу девушка вспомнила только двух известных людей из Фредрикстада: Руаля Амундсена и кинорежиссера Харальда Цварта. Амундсен был мертв вот уже почти сотню лет, а Цварт находился где-то даже не в Норвегии.
– У тебя есть адрес или номер автомобиля? – продолжила спрашивать Лине. Эти сведения могли помочь им сузить круг поиска для установления личности убитого.
– Sorry[3]. Там, где лежит тело, нет ни дома, ни машины.
– Прессы много? – еще один вопрос.
– Только местные газеты: «Демократен» и «Фредрикстад Блад», а еще фотограф, который работает со «Сканпикс»[4].