— Но если они там, выходит, я зря горбатился? — с обидой произнес полковник Грязнов. — Триста пятьдесят фотооттисков я заставил своих сделать, по всем точкам разослал. Всех как чертей загонял, сам до полуночи вчера сидел!
— То-то я тебе не мог дозвониться! — усмехнулся Турецкий.
— Доброе дело и в воде не тонет, — весомо и на удивление правильно сказал Питер, вспомнив русскую пословицу.
— Ты смотри, как шпарит! — удивился Грязнов. — А мы тут его русскому языку пытаемся учить!
Лара принесла кофе. Она очень старалась, была шелковая, как побитая жена.
— Вы слышали? Нового вице-премьера только что назначили, — сообщила она. — Какой-то Санин, банкир, кажется, возглавлял ОНОКСбанк. Президент его уже поздравил.
Турецкий посмотрел на часы. «Станкевич все-таки протащил своего», — подумал он.
— Включи, — кивнув на телевизор, попросил он Грязнова.
Шли двенадцатичасовые новости. Но о Санине ничего не говорили.
— Опасное в России место — вице-премьер, — насмешливо вздохнул Питер и взглянул на Турецкого: — У тебя дело хорошо продвигается?
— Хорошо бы шло, давно бы на даче у Славки гудели, — ответил следователь.
— Если женевские «жучки» мы здесь проворонили, тогда поедем вместе в Женеву их, как это… выковыривать, — неожиданно сказал Питер. — Они, как я понял, теперь важные свидетели по твоему делу.
— Да, знают они много, — согласился Турецкий.
— А мы там их прижмем, — заверил Реддвей.
— И опять без меня, — огорчился Грязнов.
Лара, собиравшаяся уже уходить, с тоской посмотрела на шефа. Но он лишь подмигнул ей, давая понять, что никуда не поедет: кто его и на какие шиши выпустит?!
Лев Скопин, заполучив фотографию Володина, запустил ее в программу по пластической переделке лица, и компьютер выдал несколько вариантов того, как данное лицо можно изменить. Лева оставил прежними лишь волосы и глаза.
Один из новых портретов, которые выдала машина, показался Скопину знакомым. Точно он где-то его уже видел. Это было лицо типичного скандинава, с которым сыщик явно был незнаком, и все же оно кого-то напоминало. Лева около получаса мучился этой загадкой, пока не вспомнил, что видел этого человека на одной из фотографий, висевших в кабинете у Оболенского.
— Племянник академика Басова! — воскликнул вслух Скопин.
Цепочка в мозгу словно замкнулась, и он понял, что нашел Володина. Скопин поднялся, подошел к холодильнику, достал банку любимого вишневого компота и выпил сразу два стакана.
Но как следователь, он тотчас вспомнил знаменитое изречение Турецкого: «Когда нашел узелок или ниточку, не впадай в эйфорию и не кричи: «Эврика!» Помни: узелок может быстро развязаться, а ниточка порваться».
Поэтому он не помчался как оглашенный на Большую Дмитровку, а тотчас позвонил Тане. Академика дома не было, но Лева попросил разрешения на секунду заглянуть к ней по одному важному делу: ему надо было собственными глазами убедиться, что оба портрета идентичны, на память полагаться не следует, и постараться уговорить Таню дать ему на время эту фотографию со стены.
Через час он был уже у Оболенских. Таня заметно волновалась, она даже была смущена этим внезапным визитом и не знала, куда деть руки. Лева, чтобы устранить неловкость, перешел сразу к делу:
— Мне, собственно, надо посмотреть одну фотографию, которая висит в кабинете твоего мужа. Можно мне на нее взглянуть?
— Конечно… — Она улыбнулась, провела его в кабинет.
Скопин впился в лицо Сергея Басова, разглядывая его черты, потом вытащил свой портрет, сделанный на компьютере. Последние сомнения исчезли: это был один и тот же человек.
— Нам на некоторое время потребуется эта фотография, — проговорил Лева, обернувшись к хозяйке дачи. — Я бы не мог ее взять? С возвратом, конечно. Я полагаю дня на два. Я сделаю копию и тут же привезу.
— Хорошо, — безропотно сказала Таня.
Она вытащила из застекленной рамочки фотографию, отдала ее Леве.
— Спасибо…
— Что-то важное? — спросила она.
— Думаю, да. Я не хотел бы опережать события и заранее о чем-либо говорить, — пробормотал он. — Просто не хочу, чтобы Игнатия Федоровича будоражил этот вопрос, все может оказаться и не так…
— Я понимаю, — улыбнулась Таня. — Все-таки один факультет кончали. Выпьешь кофе?
— Я не знаю. — Скопин спрятал фотографию в сумке, посмотрел на часы.