— Ты мне трех человечков дашь?
— Зачем? — насторожился Грязнов и, взглянув на Турецкого, замахал руками. — И не думай! О дочери, о жене вспомни! Ведь одним административным взысканием и снятием с должности не отделаешься. Твой генеральный на тебя давно когти точит. Кстати, тут уже болтают, что ты в Гармиш работать уезжаешь?
Турецкий не ответил.
— Станкевич нам пока не по зубам. Он все правительство купить может. Там не один Фомин у него в форвардах. Тот же Санин. Ты думаешь, почему меня выстегали, как школьника? Санин лично позвонил нашему министру, оперативники-то мои дачу наблюдали. А наш рад стараться. Санин уже вовсю интервью дает, выглядит хорошо. А как в Гармише?
Турецкий шумно вздохнул.
— Ты дашь мне людей?
— Извини, не дам, Саша, — помолчав, ответил Грязнов. — Я тогда Дениса сразу срежу. Его в два счета закроют. А парень женится, Маринка, как выяснилось, беременна. Я-то уж ладно, голь перекатная, а парню хребет перешибем.
— Парню другой хребет перешибем! — не выдержав, взъярился Турецкий. — Он же не дурак и теперь знает, что Станкевич — убийца и преступник! И верит в нас! Верит, что все могут предать, сдаться, но только не мы, его учителя и близкие друзья! Что мы-то уж будем драться за истину до последнего! И пока мы есть, преступники будут дрожать и бояться проворачивать свои подлые дела! Потому что рано или поздно, но возмездие придет и к ним! А мы придем, вырядимся на свадьбу, напьемся, скажем: вот тебе, парень, кухонный комбайн, а деньги на него мы заработали тем, что в штаны наложили и решили молчать в тряпочку. Ты думаешь, ему это понравится и он нас еще больше зауважает?! А если случится, что зауважает, то пусть тогда к своей Маринке под юбку катится и пломбы ей для зубов по дешевке достает. Не хрен ему в сыщики пробиваться! Это работа для настоящих мужиков, а не для слюнтяев! Я могу еще Костю понять, но он два инфаркта схлопотал и честно свое отступление в тихую гавань заработал. Не одну сотню оплеух скушал достойно и после каждой взбучки выходил, улыбаясь и говоря: «Да какие проблемы, Саша! Как работали, так и будем работать!» Нам надо еще заслужить эту почетную отставку!
Турецкий почти выкрикивал эти слова, вбивая их, как гвозди, в сидевшего за столом Грязнова, и полковник милиции, покраснев, как ученик второго класса, неожиданно поднялся и хряснул кулаком по столу так, что ручки из пластмассового стаканчика веером разлетелись по всему кабинету.
— Хватит! — рявкнул он.
Турецкий замолчал.
— Я все понял, — уже тихо сказал он. — Извини. Иногда, знаешь, нажрешься дерьма и думаешь: да что я, прокаженный, что ли?! Другие же сопят в тряпочку и радуются. И ни на что не претендуют. Все так просто. А давать себе такую послабку нельзя! — выкрикнул он. — Ты прав! Нельзя!
Грязнов сел. Несколько минут они молчали.
— Ты хоть уверен, что Басов там, на даче?
— Не знаю. Но уверен.
— «Не знаю, но уверен», — передразнил его Грязнов. — Вот всегда так! А закон? Ты же у нас первый законник! Ты меня должен за руку хватать, останавливать и кричать дурным голосом: не лезь, не замай, не трогай! Ты! А ты что делаешь, какой мне пример показываешь?! — снова раскричался полковник Грязнов.
— Что, с дуба съехал? — недоуменно спросил Турецкий.
— С дуба, — огрызнулся Вячеслав Иванович. — С ясеня! Он не знает, но уверен. Не дам людей! И это последнее мое слово!
39
Турецкий нагрянул к Элле Максимовне почти без предупреждения. Позвонил из автомата у подъезда, до этого у очаровательной вдовы минут сорок телефон был мертво занят. «Важняк» сразу предупредил, что находится внизу и времени у него в обрез.
— Тогда, может быть, перенести нашу встречу на завтра? — кокетливо предложила Элла.
— Мне важно увидеть тебя немедленно! — потребовал Александр Борисович.
— Заходи! — сказала вдова.
Она встретила его очаровательной улыбкой и сразу же прильнула к нему с поцелуем. Из одежды на Элле был только легкий халатик, и она сразу же дала понять, что готова покориться бурной страсти, но Турецкий быстро перевел разговор в деловое русло.
— Я хочу наказать твоего бывшего мужа, но мне нужна помощь, — объяснил он. — Ты согласна мне помочь?
— С большим удовольствием! Этот сукин сын решил жениться, и я готова на все, чтобы этому помешать!
— Ты хорошо знаешь его дачу?
— Конечно. Каждый закуток.
— Мне нужен план.
За полчаса они вычертили план дачного дома, где что находится. Элла даже показала доску в заборе, которая специально «пришита» для вида, и «лаз» служил отступлением на тот самый пожарный случай, когда надо исчезнуть незаметно.