— Надо было пережить такое потрясение, чтобы получить многоочаговый инсульт, что я никому этого не пожелаю, — заявил по телефону врач.
Подошел Храмцов. Турецкий высказал ему свои сомнения в том, что инсульт имел естественные причины. Да, Евгений Сергеевич немного, наверное, волновался перед встречей с Президентом, но особых причин не было. Вопрос был фактически решенный, хотя противники назначения Кромина на этот пост имелись.
— Вы считаете, что неким колдовским способом был произведен инсульт? — усмехнулся Храмцов.
— А вы не допускаете вмешательство некоего аппарата, который с помощью электромагнитных излучений способен менять силу кровотока и уровень артериального давления? — загадочно спросил Александр Борисович.
— В принципе допускаю, — ответил Храмцов. — Как и то, что Иисус Христос был конкретной исторической личностью и жил с первого по 33 год первого тысячелетия нашей эры. Но пока все это звучит фантастично.
— Скажите, а когда можно будет пообщаться с Кроминым?
— Через месяц. Речь к тому времени вряд ли полностью восстановится. Если она вообще восстановится.
— То есть карьера его закончена?
— Политическая и правительственная на несколько лет несомненно. А там посмотрим. Всякое бывает. Организм сильный, сердце крепкое, я думаю, восстановление пойдет быстро. Я не знаю, насколько он крепок духом. Иногда, бывает, привозят полного дохляка, а он не только из смертельной ямы выкарабкивается, но и полностью приходит в норму. А подчас крепкого мужика пустяковый удар полностью превращает в развалину, и он выходит дряхлым, сломленным стариком инвалидом. Так что никогда не стоит ни о чем загадывать…
Храмцов закурил папиросу, и Турецкий вытащил свои «LM».
— То есть вы не усматриваете пока никакого покушения на жизнь Кромина? — уточнил Турецкий.
Храмцов пожал плечами.
— Я бы сказал так: у меня нет никаких фактов, чтобы выстраивать подобную гипотезу, — ответил он. — Сомнений много, а фактов нет.
— А что за сомнения? — ухватился следователь.
— Вы знаете, в нашей практике они не играют существенной роли. Это природа, и ей свойственна неповторимость. Когда с человеком случается инсульт, а тут всегда наблюдается резкий подъем артериального давления, то наша задача прежде всего привести его в норму. Когда же мы в больнице измерили давление Кромина, то оно было в норме… Случай весьма редкий.
— То есть такого не бывает…
— Почему не бывает. Может быть, он успел принять клофелин или давление могло само войти в норму, а скачок был вызван природными излучениями или в самом организме существует некая аномалия, о чем мы еще не подозреваем. Причин может быть много, и, пока мы не проведем все исследования, утверждать что-либо наверняка довольно затруднительно.
— Вы в курсе того, что случилось с Шелишем?
— Большей частью понаслышке. Материалов вскрытия я не видел, поэтому затрудняюсь прокомментировать этот случай.
Турецкий тяжело вздохнул. Храмцов помолчал, докурил папиросу, затушил ее.
— А этот аппарат, о котором вы говорили, он существует? — спросил доктор.
— По всей видимости, да. И в руках преступников, как вы понимаете, сильнейшее оружие. И перед ним все беззащитны: от супермена до Президента с его мощной охраной, — проговорил Турецкий.
— А тот, кто его изобрел…
— Мы не можем его найти. Но он-то его изобретал вам в помощь, а те, в чьи руки попал, воспользовались его обратной силой. А тут, как вы сами утверждаете, никаких улик нет.
— Пока нет, — помедлив, ответил Храмцов. — Если б я смог закончить до конца свои исследования, то, возможно, дал бы вам в руки кое-какие факты…
— Что значит — если б смогли закончить? — не понял Александр Борисович.
— Кромина от нас забирают. Он пациент «кремлевки», и они уже звонили. «Скорая», не разобравшись, по чистой случайности привезла его к нам. Но им позвонила жена, и они заберут его не сегодня завтра. Там и условия лучше, и уход, и питание, словом, тут все понятно, поэтому… — Храмцов развел руками. — А на основании одних догадок выдвигать столь фантастичную версию, тут мои коллеги меня распнут. Я и без того наполучал оплеух.