— Дж… Дж… — продолжал тем временем капитан Тарталья, вытягивая палец в сторону канала. Он хотел сказать: «Дженовеффа, чтоб мне ни одной капли живой воды в жизни больше не выпить, если это не гондола-призрак. Взгляни, ради всех дельфинов Адриатики: она движется сама по себе, без помощи весел и парусов. Не иначе, гондола Харона[7], который увозит души усопших в преисподнюю!»
Когда капитану Тарталье удалось, наконец, закончить свою речь, Дженовеффа догадался, что ему следует оборотиться в сторону канала. Правда, все, что он увидел, было обычной гондолой. На корме, как и положено, возвышался гондольер — довольно неуклюжий, надо сказать, — а на носу сидел синьор в маске. Вне всякого сомнения, возвращавшийся с бала-маскарада. Никакой гондолы-призрака не было.
— Капитан, — посему и сказал верный кок. — Сдается мне, сотый стаканчик оказался лишним. Говорил же я, что девяноста девяти было вполне достаточно.
Капитан Тарталья собирался было запротестовать, но очередное соприкосновение головы со стеной выбило из нее странное видение.
Оставим до поры до времени двух этих достойных моряков добираться до своей гостиницы — если им это удастся, конечно. И перенесемся на некоторое время назад. Готово? И где же мы оказались?
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Султанова борода»
ы оказались, судари мои, на борту «Султановой бороды» — пиратского судна, бороздящего Средиземное море, под командованием знаменитого корсара Али Бадалука[8], находящегося в настоящий момент на капитанском мостике в роскошном арабском одеянии и дружелюбно беседующего с астрологом Омаром Бакуком.
Как раз этим утром «Султанова борода» вошла в воды Адриатики, бросая тем самым вызов венецианскому флоту[9].
— Изволите ли видеть, мой господин, — говорил Омар Бакук, — звезды не обманули. Благоприятное сочетание Венеры и Сатурна, отмеченное и изученное мною по вашему повелению, позволило нам избежать неблагоприятного столкновения с кораблями Яснейшей республики[10].
— Счастлив твой бог, — добродушно пробасил пират-гигант. И, не меняя любезного тона, добавил: — А то бы недосчитаться тебе на правой руке еще одного пальца.
— Полегче, мой господин, — ухмыльнулся астролог. — Эдак у меня на обеих руках и пяти пальцев не наберется.
И действительно: на левой руке у него не хватало большого пальца и мизинца, на правой — указательного и безымянного пальцев. Дело в том, что командир пиратского судна не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись со звездами. А если уж небесные светила вводили его в заблуждение, добрый Али Бадалук, не имея возможности дотянуться даже до ближайшего из них, чтобы отомстить, довольствовался тем, что отрубал палец астрологу.
Но корсар не принял в расчет изворотливости Омара Бакука. Понеся впервые такое наказание и рассматривая левую руку, лишенную мизинца, астролог сказал себе: «Милый мой, представь, что ты предсказал ясную погоду на ближайшие две недели, а через четверть часа увидишь надвигающийся циклон, — как ты поступишь? Сам понесешь капитану ножницы или топорик? Подумай, Омар: коль скоро Аллах не снабдил тебя запасными пальцами и в Коране нет ни слова о том, как их отращивать заново, лучше тебе положиться на собственную смекалку».
И, рассудив так, Омар Бакук заказал искусному мастеру в Багдаде пару превосходных искусственных рук и носил их, надставляя поверх тех, которыми снабдил его Аллах.
Еще трижды после того раза звезды насмехались над астрологом, но теперь он встречал их шутки во всеоружии, и топорик Али Бадалука безжалостно отсекал накладные пальцы, наполненные пурпурной жидкостью, которая в надлежащий момент яростно брызгала.
— Экая у тебя кровь красная! — восхищался Али Бадалук, вытирая топорик после очередной экзекуции.
Омар Бакук, делая вид, что он страдает от ужасной боли, стонал в ответ:
— Вознесем хвалу Аллаху, мой господин!
Но сам при этом мысленно возносил хвалы мастеру из Багдада и собственной находчивости.
Вернемся же на мостик «Султановой бороды» и попробуем выяснить, о чем секретничают капитан с астрологом.
— Звезды не подкачали, — бормотал Али Бадалук. — Теперь осталось, чтобы не подкачал этот чертов купец из Венеции, как бишь его…
— Панталоне дей Бизоньози[11]…
— Вот-вот. Посмотрим, выполнит ли он обещанное. Мне пришлось вручить ему тысячу дукатов задатка, скряге этакому. А теперь — еще два раза по тысяче. Но только если этой ночью Мустафа, благородный сын благороднейшего халифа багдадского, выберется из Пьомби.
7
Капитан щеголяет классическим образованием: Харон — персонаж древнегреческой мифологии, паромщик, перевозящий души умерших через реку Стикс в Царство мертвых.
8
Заслышав слово «пират», сейчас мы в первую очередь вспоминаем пиратов Карибского моря, преимущественно англичан. Но на протяжении Средних веков грозой средиземноморского судоходства были пираты турецкого, арабского и персидского происхождения.
9
После сокрушительного поражения оттоманского флота в битве при Лепанто (1571 г.) турецкие корсары присмирели. Так что, когда «Султанова борода» входит в Адриатическое море — «домашнее» море Венецианской республики, это и впрямь немалая дерзость.
10
Официальное название Венецианской республики звучало как La Reppublica Serenissima di Venezia, то есть «Яснейшая республика Венеция». Словом «serenissimo» обозначалась в судовых журналах самая ясная погода, наиболее подходящая для мореходства.
11
Панталоне — персонаж комедии дель Арте, предстающий всегда в облике старого скряги. Фамилия Бизоньози — авторское добавление. Впрочем, венецианские драматурги испокон веков добавляли к именам персонажей дель Арте «личные» фамилии.