орское сражение между «Святым Марком» и «Султановой бородой» оказалось недолгим. В считанные минуты персидские корсары захватили венецианское судно. После чего перекинули на него широкие сходни, покрыли их драгоценным персидским ковром и выстроились по двум сторонам, вскинув кулаки в радостном жесте.
Наконец на мостках появился Али Бадалук. Высокий, вальяжный, он казался не пиратом, а ученым мужем, отправившимся на морскую прогулку. Позади него семенил Омар Бакук, то и дело забегавший то слева, то справа, чтобы убедиться, что сражение точно закончилось. Капитан Тарталья ждал их у грот-мачты. Вид у него был весьма мрачный. Возможно, он выбрал бы другое место для встречи со своим заклятым врагом, но это было не в его власти: капитан был привязан к мачте множеством веревок, что делало его похожим на толстую болонскую колбасу-мортаделлу[25].
Али Бадалук вперил взгляд в поверженного врага, а потом отвесил ему издевательский поклон.
— Звезды благоприятствовали мне, мой господин. А звезд не ослушаешься. С вашего позволения, мои молодцы сейчас перенесут ваш груз на мое судно. А потом, уж не обессудьте, я прикажу отрезать вам уши: левое скормлю рыбам, правое засушу на память.
Капитан Тарталья хранил молчание. Да и что он мог сказать? Сотни раз сталкивался он с пиратами, сотни раз отбивал их атаки, а порой переходил в атаку и сам, захватывая их суда и привозя в Венецию богатые трофеи. Так что на дружеское расположение Али Бадалука рассчитывать не приходилось.
В этот момент из открытого люка высунулась голова Арлекина и, разинув рот, проверещала:
— О сиятельнейший Али, да пребудет с тобой мир!
— Это еще кто? — обернулся к своим людям Бадалук. — Почему он не связан?
— Я припас для тебя сюрприз, господин мой! — торопливо продолжал Арлекин.
— Вот и славно, — ответил Али. — Я очень люблю сюрпризы. И тоже припас для тебя кое-что. Знай же, что я продам тебя на невольничьем рынке в Багдаде. Сдается мне, я выручу за тебя хороший бакшиш. Взять его! — приказал он пиратам.
— Ваш-сиясь, — верещал Арлекин, извиваясь ужом в крепких пиратских руках. — Ваш-сиясь, уверяю вас, это судебная ошибка! Я ничего плохого не делал! У меня для вас новости о сыне сиятельнейшего халифа!
Бадалук схватил Арлекина за глотку и хорошенько встряхнул.
— Выкладывай все, что знаешь! Но смотри мне: соврешь — нос отрежу!
— В этом нет нужды, ваш-сиясь.
— Рассказывай же! Почему Панталоне не явился? Его предприятие сорвалось? Что вообще произошло?
— Ваш-сиясь, на все ваши вопросы у меня припасен единый ответ: царевич Мустафа находится здесь, на борту этого самого судна. Я сотню раз рисковал головой, чтобы его спасти, и готов рисковать еще хоть сотню раз, чтобы заслужить ваше благоволение.
— Коли ты не врешь, так будешь вознагражден как должно. Но довольно болтать. Где он? Где сын халифа?
Через несколько минут из трюма «Святого Марка» на верхнюю палубу поднялась маленькая процессия. Во главе ее шествовали Арлекин и Линдоро. Первый — с гордым видом, второй — с трясущимися от страха коленками. За ними четверо пиратов несли уже знакомый нам огромный сундук, который они стукнули об настил палубы перед Али Бадалуком.
— Что это еще за тайны? — закричал командир «Султановой бороды», в ярости притопнув ногой.
Арлекин вместо ответа медленно вытащил из кармана ключи, показал их всем окружающим, осторожно вставил в замочную скважину, не торопясь повернул и с торжествующим видом откинул крышку.
Из глубины его послышался глубокий и протяжный зевок. Потом показались две руки, вытянувшиеся на всю свою длину. Затем — голова, туловище, обряженное в полосатую робу заключенного. Наконец пленник одним прыжком выскочил из сундука, огляделся по сторонам, несколько раз потянулся, чтобы вернуть гибкость членам, подошел к Хлебожую (который, даже будучи связанным, ухитрялся жевать булку) и сказал ему с характерным южным выговором:
— Малой, дай и мне палянички пожувать!
— И это, по-вашему, сын халифа багдадского??? — заметил Али Бадалук.
Ошеломленный Арлекин дернул своего недавнего узника за руку с такой силой, словно хотел оторвать.
— Ты кто таков? Откуда взялся?
— Я-то кто таков? — отвечал странный незнакомец. — А как ты себе думаешь? Я Пульчинелла, к твоим услугам! Пульчинелла, сын Пульчинеллы, неаполитанец от макушки до пяток и в обраток[26].
Раздался глухой стук. Это Арлекин упал на палубу без чувств.
25
Толщина настоящей болонской мортаделлы может достигать полуметра, так что автор не преувеличивает.
26
Пульчинелла — главный, наряду с Арлекином, персонаж комедии дель Арте. Он неаполитанец и говорит с сильнейшим южным акцентом. Его имя происходит от слова pulce — «блоха».