Кстати, Наташу в тот вечер так и не нашли. О ней просто не вспомнили.
18.
На следующее утро, еще до линейки, Андрюшу вызвали к начлагу и потребовали написать заявление об увольнении по собственному желанию. Что он и сделал.
Перед линейкой Андрюша вернулся в отряд, тщательно выстроил всех пионеров, и, встав перед строем, сообщил:
- С сегодняшнего дня начальство лагеря больше не нуждается в моей помощи. Таким образом, меня выгоняют. Поднимите руки, кто согласен с этим решением.
Строй вскипел. Все были явно возмущены происшедшим: "Нет!" - кричали пионеры,- "Мы не согласны!.." Вместо линейки все гурьбой отправились к резиденции начлага, и остановить это побуждение было совершенно невозмрожно.
Начлаг испугался снова, однако скоро этот испуг перешел в суровость и непреклонность. Присутствие Андрея в лагере представлялось ему все более опасным; для усмирения второго отряда были мобилизованы остальные вожатые.
- Это же надо! Просто э-э... бунт поднял!
- Может, милицию вызвать? - посоветовала Надежда Иосифовна.
- Это зачем же? - отозвался оказавшийся поблизости Саша.
- Как? Пооведение этого Андрея просто возмутительно, криминально!...
- Э, нет. Он здесь ни при чем. Это сами дети...
- Что же, они сами пошли к начальнику лагеря, чтобы кричать и создавать беспорядок?
- Да. Андрей им очень понравился, и они не хотят с ним расставаться.
- Вот это уже непонятно.
- И действительно, э-э... чем он мог завоевать такую популярность?.. Он же вроде, э-э... не очень много с ними работал...
- Все дело в подходе. Такие вожатые попадаются редко. Прежде всего его должны уважать.
- Мм... э-э...
- Надо держать себя не так - как лицо, назначенное командовать, чтобы заставлять их выполнять режим - а как равный с ними, но только - умнее и авторитетнее! И не надо ничего заставлять делать, надо просто давать понять целесообразность и нужность этого!
- Это как же... Позволять им что угодно?!
- А что значит, что угодно?
- Ну там, убегать... Не спать во время тихого часа...
- А почему... Почему к ним такое отношение, будто они только и стремятся что-то нарушить?.. Это - нормальные, хорошие дети, и лагерный режим создан специально для них, а не против них! Надо просто им дать понять, что одному скучно, что на тихом часу стоит поспать, чтобы снять усталость, что даже зарядка - тоже, в общем, дело... Они же нормальные люди, и в них нет изначально криминальных побуждений. Просто они не все понимают...
- Между прочим, - в разговор вмешался Серж,- мне даже девочки сообщают, когда они ночью собираются мазать мальчиков зубной пастой. А вам такое сообщали, когда вы работали?
- И что же, э-э... позволяете?!
- Да. Только я говорю: ну ладно, но для этого же вам надо проснуться среди ночи... а как не хочется вставать в такое время, да и будильника у вас нет, проспите небось... Утром будете - сонные, жуть... Результатов все равно не увидите, умоются все уже... А на следующую ночь к вам пойдут... И знаете - не осуществляется обычно мероприятие после такой беседы: "Че-то лень было", - говорят, - "мы проспали..."
- Э-э... мм-да...
...Начлаг туманно констатировал, что что-то где-то в этом есть, хотя и не все (э-э) безусловно правильно, Надежда Иосифовна была категорически против таких методов.. однако разговор есть разговор, а более насущная задача - усмирение пионеров второго отряда...
Линейку провели кое-как, завтрак тоже. Андрюша ходил по лагерю, за ним толпой - его дети, многие девочки плакали. На Наташу никто не обращал внимания. Наконец детей "изолировали", то есть просто заперли в столовой. Причем заперли всех, кроме... Журавлевой Светы и Апаковой Лены, которые успели спрятаться; но об этом потом. Пионеры первого и третьего отрядов явно прониклись настроением Саши и Сержа соответственно и тоже вели себя беспокойно; Серж и Саша явно были на стороне Андрея. Короче, когда Серж вернулся в отряд, он обнаружил всех детей угнанными в лес посредством Ларисы - осталась только одна девочка, Белавкина Ира, которая скорбно сидела на лавочке перед корпусом.
Стоп. Надо же представить одно из важных действующих лиц нашего повествования - да простит мне читатель, что оно впервые появилось только в восемнадцатой главе!.. Итак, Ира. Она в третьем отряде нашего лагеря, очень милая и послушная девочка, ей тринадцать лет. Если посмотреть на нее непредвзято, то она весьма симпатична; однако на сей раз, пожалуй, достаточно.
- Здравствуй. А тебя почему не взяли?
- А я не пошла. У меня почему-то голова болит...
- Ах ты, бедная... Ну что, отвести тебя ко врачу?
- Вообще-то я не хочу... А ты считаешь, нужно сходить?
- Ну, я же не знаю, что с тобой... Прямо смотреть жалко. Давай я тебя в утешение поглажу по головке, и пошли...
Серж выполнил свое намерение и повел Иру в изолятор. Там все недомогание обьяснилось простым перегревом на солнце, и даже не дали никаких таблеток - пройдет, только нужно отдохнуть...
- Вот видишь, нужно было не ходить...
- Зато теперь все ясно; ты уже знаешь, что пройдет, и теперь пройдет быстрее.
- Да. А все-таки хорошо, что я не пошла с ними. Здесь сейчас лучше.
- Конечно, лучше. Я сам поэтому не пошел...
Они вернулись к корпусу отряда, и тут их застали Саша и Андрей. Поговорили о том, о сем, чего могло бы быть и чего можно было бы сделать... и в конце концов сошлись на мысли, что Андрюше стоит еще приехать, посему взяли с него честное слово приехать на последнюю ночь. Разместить его тайком от начлага гарантировали. Поскольку все это было страшной тайной, Ире обьяснили важность сохранения услышанного в секрете... но на нее можно было положиться, Серж это знал.
Андрюшу изолировали тоже: в его комнату поместили бывшего сменного вожатого Володю, ныне вожатого второго отряда, а он сам должен был провести последнюю ночь в корпусе с обслуживающим персоналом; рано утром следующего дня отправлялась очередная оказия в Москву.
У Андрея было много впечатлений за этот день, однако главным было прощание со Светой.
- Может быть, мне тоже уехать?.. Меня родители могут забрать... через недельку...
- Не надо. В этом случае они наверняка что-нибудт скажут родителям.
- Ну и что?..
- Да нет, оставайся. Я ведь еще сюда приеду...
- Когда?
- В последнюю ночь.
- Вот здорово!.. Я буду тебя ждать...
...Андрей даже не знал, плохо это или хорошо - то, что его выгоняют. Ему было больно видеть эту растерянную плачущую девочку, очень жаль было с ней расставаться, и в то же время он чувствовал себя необычно счастливым человеком. Случившееся событие сразу отбросило все условности в отношениях между ними, и остались только самые искренние и чистые побуждения; совершенно незабываемым ощущением были ее теплые руки, державшие его так, словно боялись отпустить....
Они погуляли в лесу, оставив Апакову Лену на территории; когда наконец вернулись, Лена сообщила, что Свету уже ищут. Андрей последний раз погладил ее по волосам и грустно улыбнулся; Света кивнула и вытерла слезы.
На ужин она пришла с абсолютно спокойным и каменным лицом, глядя сквозь всех своими прекрасными небесно-стеклянными голубыми глазами...
19.
Ночью в лагере тоже были кое-какие беспорядки. Такой возраст: стоит только всколыхнуть, и долго потом их не успокоишь.... Начало было тихое: второй отряд был уложен спать лично старшим педагогом, вожатые тоже легли спать, и все, казалось было в порядке. Но к середине ночи такое утверждать уже было сложно...
...Больше всего досталось бедной Наташе, и заслуга в том была, конечно, Кати Слугиной. Пробравшись к Наташе в комнату, она отрезала пуговицы от всей одежды и сложила их в конверт "для вопросов и предложений", висящий на отрядном уголке... третьего отряда! Единственное платье, на котором не было пуговиц, обнаружили на верхушке флаговой мачты (!), причем блок-подьемник был надежно заклинен. Саму же Наташу Катя слегка измазала зубной пастой "Сигнал", а также немножко покрасила ей волосы флакончиком зеленки.