— Введите пленных! Но пусть прежде войдут все мои тысячники!
…Когда стража трона, разомкнув пики, пропустила пленников к шатру, Кенже перешагнул порог вслед за Егоркой, слегка поклонился и стал прямо перед троном, на котором в окружении тысячников сидел располневший не по годам принц Шона-Доба. Шатер был богато убран. В глубине виднелась дверь, там, видимо, были покои принца или потайной ход в другие шатры.
Еще перед входом Кенже увидел две пушки, выставленные по обе стороны дороги, ведущей к шатру. Для устрашения, наверное. Недалеко от входа в шатер, по правую сторону, на подставках стоял огромный барабан, обтянутый бычьей кожей. А здесь, на стенах шатра, он увидел русские мечи, казахские алдаспаны, джунгарские сабли, пики и щиты. Возле трона лежало два короткоствольных мултука. Кенже не знал, что это были шведские пистоли. Он раньше не видел их.
Шатер был устлан дорогими коврами, шкурами барсов, тигров и медведей. В дальнем углу стояла бронзовая статуя Будды, а у самой стены в левом углу сидел молчаливый старец. Он не подавал признаков жизни, у него были густые седые волосы, черное от загара лицо, полузакрытые глаза. Кенже лишь на мгновение остановил на нем свой взгляд. Но если бы он два года назад не покинул вместе с Сеитом свой аул, то и за этот миг он узнал бы в старце бродягу Табана, который, внезапно появившись среди беженцев в ауле Маная, так же внезапно исчез в ночь перед пожаром, охватившим прибрежье Алтынколя. Но Кенже не мог знать об этом.
Он стоял перед троном владыки джунгар, обескровивших его родную степь, разоривших аулы, кровью заливших землю.
Хайдар и Лаубай были рядом, за спиной Егорки. Прежде чем они попали сюда, их несколько часов продержали в темнице, а потом на солнцепеке. Они видели войско джунгар.
В широкой долине собирались бесчисленные отряды. На определенном расстоянии друг от друга расположились тумены, каждая тысяча могла подняться и выступить по первому сигналу, не мешая другому тумену. Между правым и левым крылом легко угадывались очертания дороги для быстрого передвижения артиллерии. На холмах, цепко окружавших долину, и на вершине горы, у подножья которой скопилась конница, — всюду виднелись сторожевые отряды джунгар.
Жигитов провели мимо грозных пушек, мимо сотен воинов, вооруженных мултуками. Все четверо молчали. Перед входом в шатер принца Кенже вернули бархатный сверток с кинжалом.
— Я подданный и слуга русского царя, послан его превосходительством генерал-губернатором Астрахани к его благородию начальнику Тобольской крепости, — сбивчиво говорил Егорка, напрягая память, восстанавливая в памяти все то, что видел будучи в отряде Унковского при подобных встречах. — Бог ведает, какая радость видеть в здравии непобедимого принца Шона-Доба, сына и наследника трона хунтайджи, — Егорка слегка вспотел. Его способности к дипломатической речи на этом исчерпались. Наступила тишина. — Милостиво прошу принять этот дар от меня, — Егорка взял у Кенже сверток и, раскрыв его, на ладонях преподнес кинжал принцу.
Принц слегка улыбнулся.
— Ваше высочайшее благородие! Велите вернуть нам коней и оружие наше. Велите освободить нас, — осмелел Егорка.
— Русская царица нам друг. Ты хорошо говоришь по-нашему. Где ты научился языку? — неожиданно ласково и дружелюбно спросил Шона-Доба.
— Я господина капитана, его благородие Унковского сопровождал во дворец его солнцеликой светлости хунтайджи, — ответил Егорка. Он не видел, что за ним пристально следил старец, сидящий у стены шатра. — Ваше благородие тогда сидело по левую сторону от трона, — добавил Егорка и неожиданно для себя вытер вспотевший лоб. Принц мельком взглянул на старца и уловил еле заметный кивок.
— Вернуть гостям их оружие и коней? — повелел принц, — оказать достойные почести. Пусть до следующего восхода солнца отдохнут у нас…
— Пойманную птицу выпускают, чтоб узнать, где ее гнездо, а зверя, чтобы узнать его намерения. На украденном коне скачут оглядываясь, — сказал Табан, когда Кенже, Хайдар и Лаубай покинули шатер в сопровождении слуг принца. — Я знаю этого руса, он говорит правду, но он не сказал, что он бежал от нас, — он думал, что убежал сам. И сейчас, надо чтоб они думали, будто мы им верим — выпустить надо их из рук, но не терять из виду. Пусть убедятся в твоей силе и расскажут об этом своим, куда бы путь ни держали — к русам или казахам. Если правду говорит рус, то пусть весть о твоем могуществе, мой владыка, дойдет до их царицы. А если он думал хитростно уйти от тебя, то не надо его задерживать. Пусть за ними следят твои глаза и слух, мой повелитель. — Табан умолк, закрыл глаза. — Это их провидцы, — вдруг твердо, не по-старчески сказал он. — Сам священный Будда тебя благословляет, мой повелитель. Скорее выпускай их из клетки, твой меч всегда настигнет их. Чем быстрее они дойдут к своим батырам, тем быстрее соберут те своих сарбазов в одно логово, и тогда легче будет одним ударом переломить им хребет.