Ударом сабли располосовав лицо гонца, принц скрылся в своем походном шатре. Растерянный Хансана приказал тысячникам отвести свои тумены подальше от шатра и расположить их в местах бывших стоянок сарбазов Тайлака.
…Провидцы Тайлака донесли обо всем случившемся батырам, они также сообщили, что тумены Дамбы спешат к шатру принца. По всему видно, что джунгары решили вновь собрать всю свою конницу в единый кулак.
Сменив в пути двух коней, прибыл гонец от батыра Богенбая, который предупреждал, что со стороны Аягуза движется свежая джунгарская конница, посланная хунтайджи для подкрепления сил Шона-Доба, и что она находится в пяти переходах от реки Буланты. «Они не дойдут до шатра своего повелителя, у безымянных сопок их встретим мы!» — повторил гонец слова Богенбая.
…До поздней ночи совещались батыры в белой юрте, воздвигнутой на высоком берегу реки. Все опытные воины, знавшие эту местность, как свои пять пальцев, были собраны на этот совет. Батыры сидели полукругом, занимая места по старшинству возраста. На самых почетных местах восседали старейшины родов и воины, прославившиеся в битвах с джунгарами еще при хане Тауке. Возле старейшин расположились Малайсары, Санырак и Тайлак. На совет был приглашен и Кенже вместе с Томаном. А друзья Кенжебатыра, Лаубай и Хайдар, уже успели найти своих сородичей, даже Егорка нашел своих русов. Это были мужики и казаки, бежавшие с каторги или подневольных работ на строительстве только что начавших возводиться по правому берегу Ертиса русских крепостей — Омска, Ямышевки и Семипалатного. Были тут и просто бродяги — любители вольной жизни. Под знаменем Саныракбатыра в те дни оказалось более ста русских людей. Хайдар нашел среди сарбазов и своих башкир, и татар, которые пришли сюда за лихим прославленным вольнолюбцем-батыром Таймазом. Сам Таймаз находился здесь же в юрте, на совете батыров и старейшин, он сидел рядом с Саныраком.
— Благословение создателю, настало время силой измерить силу в открытом поле, — начал низкорослый худощавый старец, сидевший на самом почетном месте. — Настало время, когда наши жигиты могут в открытом бою показать свою храбрость и удаль. На эту священную битву идут вместе не только сыны всех племен Алаша, а братья наши киргизы и каракалпаки, узбеки и башкиры. Пусть враг не увидит наших спин, пусть на поле брани брат не покинет брата, — взвешивая каждое слово, медленно говорил старец. Кенже молча прошел взглядом по лицам батыров. Все они хранили спокойное, степенное, уверенное выражение. А там, за стенами юрты, слышались веселые голоса сарбазов, смех и звон оружия. Царило спокойствие, которое приходит лишь тогда, когда люди не сомневаются в своих силах. На какое-то время под влиянием этой торжественности забывался и Кенже, но проходили минуты, и он внезапно с острой болью вновь вспоминал рассказ Томана, вспоминал о Сании, и ему становилось мучительно от сознания своей беспомощности и от неведения.
Где, в каких краях теперь Сания? Где ее искать, помнит ли она о нем? Он уже успел побывать в этом лагере среди женщин и девушек, которые здесь, как и всюду, сопровождают своих мужей или братьев, помогают готовить пищу, ухаживают за ранеными, а в трудную минуту, заправив волосы под шапку, взяв в руки пику, лук или саблю, не хуже мужчин сражаются с врагом. Так всегда было в казахской степи. Кенже не нашел Санию среди них.
Он сидел, погрузившись в свои мысли, рассеянно слушая назидания старцев и короткие речи батыров о предстоящей битве, и только слова Санырака: «…После битвы мы двинемся на юг — к Туркестану, к Сырдарье, чтобы объединиться с батырами, которые ведут там бои с полчищами Дабаджи», — вывели его из задумчивости. Ему показалось, что слова Санырака предвещают скорую встречу с Санией. Ведь они направят своих коней к Сырдарье. А Томан сказал, что Сания со своим отцом уехала к ее берегам.
И с этого момента Кенже словно подменили. Он о нетерпением стал ожидать боя. Будучи внешне спокойным, он старался не пропустить ни одного слова то и дело прибывавших к юрте и вновь исчезавших гонцов, дозорных и провидцев. Ему хотелось узнать: как близко подошли джунгары, когда же начнется бой?