Он обнял девушку. Шлем упал с ее головы, рассыпались по спине черные волосы. Она, рыдая, уткнулась лицом в его грудь.
…Всю ночь они пробыли вместе. И не было конца их рассказам, воспоминаниям, порой смешным, веселым, но чаще печальным. Они то появлялись среди сарбазов, коротавших ночь у костра, то вновь исчезали далеко в прибрежных зарослях. Смущенной улыбкой отвечал Кенже утром на подтрунивания Таймаза.
— Гроза джунгар забыл о своих сарбазах и попал в плен к неизвестной красавице в одежде джигита. Кому же ты поручишь свою тысячу?
— Пусть сарбазы отдыхают, пока Абулхаир думает, как нами командовать, — ответил Кенжебатыр.
Вместе с Санией он навестил больного Оракбая. Бедный табунщик, забыв о своем недуге, встал с постели, прослезился от радости и все повторял:
— Вот, аллах, если бы был жив славный Манай, как он бы порадовался! Каким мужчиной ты стал, сынок! Настоящий батыр! Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. Ах, аллах, какое счастье ты мне дал… Теперь я спокоен. Теперь я готов умереть хоть сейчас. Не думайте обо мне. Счастья вам, долгой жизни, дети мои…
Старик и старуха, приютившие Оракбая, в честь гостя-батыра закололи свою последнюю овцу, созвали соседей. Наступил полдень, Кенже заторопился к своим сарбазам. Сания поехала с ним.
— Я сам найду вас, как только встану. Видит аллах, я счастлив. Долгой вам жизни. Обо мне не беспокойтесь. Как прогоните джунгар, возвращайтесь в родные края…
— Что вы, отец! Мы не оставим вас, — сказал Кенже. — Сания проводит меня и вернется. Как только войдем в Туркестан, я заберу вас к себе, а там решим, как быть.
— Я что, я так. Я спокоен, я хоть сегодня готов предстать перед очи аллаха. А вы ступайте, ступайте. Как решите, так и будет, — сбивчиво, пересиливая боль и стараясь быть веселым, говорил Оракбай.
Когда они наконец вернулись к сарбазам, старейшины аулов уже совершали послеобеденный намаз. Вместе с Таймазом и Егоркой их встретили Лаубай и Томан. Они находились в коннице Тайлака, и в последние дни Кенже редко видался с ними. А сейчас явились сюда, услышав весть, что Кенжебатыр нашел свою невесту.
Сания, увидав Томана, кажется растерялась на миг, но тут же взяла себя в руки. Их взгляды встретились.
— Здравствуйте, сестрица. Я рад вас видеть снова, разделяю радость нашей встречи… — дружелюбно, по-братски проговорил Томан, разряжая обстановку и протягивая руку для приветствия. Она с благодарностью посмотрела на него.
— Санырак давно здесь. Войско готовится к смотру. Батыр ждет вас в своей юрте. Тайлак вместе с ним, — сообщил молодой сарбаз, осадив своего коня возле Кенжебатыра.
— Эй, жигиты! Разве нет у казахов музыки! Быстрее зовите певцов! Пусть жигиты расступятся, дадут дорогу к главной юрте батыра. Встречайте молодоженов? — весело крикнул Таймаз. — Песню, песню в их честь!
…Два жигита-воина, два молодых акына, пристроив своих коней возле Сании и Кенжебатыра, ударили по струнам домбры, зазвучала песня. В сопровождении друзей-батыров Кенже и Сания направились к главной юрте.
Зазвучали слова «той бастар»[80], расступилось войско. Длинным плотным строем стали сарбазы с двух сторон. И под их радостные возгласы, под звуки песни они медленно приближались к юрте…
Сверкают шлемы, лес пик над головой, радостные, веселые лица. Навстречу выходят батыры Тайлак и Санырак.
— Пусть победой украсится ваша свадьба, — говорит Тайлак.
— Пусть жизнь ваша будет долгой, пусть седина вас вместе окрасит, — сказал Санырак. — После победы по-настоящему отпразднуем вашу свадьбу, где-нибудь в садах Туркестана.
— Эй, жигиты! Несите чаши с кумысом. Пусть молодые выпьют сидя на коне! Ведите коней!
Их заставили слезть со своих коней. Подвели в подарок двух черногривых скакунов. Два сверкающих новых шлема с султанами из павлиньих перьев и саблю, выкованную каратаускими мастерами и инкрустированную благородными камнями, преподнесли батыры молодоженам.
— Подруга твоя под стать тебе, она не уступит в бою жигитам. Будьте счастливы, — благословил их один из старейших сарбазов.
Под радостные крики жигитов Кенжебатыр и Сания вскочили на только что подаренных им скакунов. Загарцевали кони, еще не совсем привыкшие ходить под седлом…
Снова расступилось войско, освобождая молодоженам место для почетного круга. Но тут раздалась команда Санырака:
— Жигиты, займите свои места!
К ним мчались ханские глашатаи, а вслед за ними с ближней террасы в сопровождении Богенбая и целой свиты султанов на рослом вороном иноходце спускался сам Абулхаир. Старшего среди ханов Болат-хана и хана Среднего жуза Самеке с ним не было. Значит, с их согласия Абулхаир уже выполняет роль верховного сардара.