– О! Обогреватель вернулся. Поддай-ка им жару, братан! – голос водилы начинал звучать истерически. Через пару минут гонка перейдёт во второй посёлок, потом лес, а потом в ход пойдёт дымовая завеса. Не было бы на хвосте такой оравы – Гартен и не переживал бы. А теперь неизвестно, сколько уцелевших увяжется за ним, поняв его план. Рука на рычаге дрожала. Заметив это, Гартен злобно рыкнул и повысил громкость музыки на проигрывателе. Кабина наполнилась жёсткими звуками электронной гитары, но это мало успокаивало.
А крылатое авто начало действовать. Крылья раздвинулись. Стоп! Открылось только одно крыло – в сторону пикапа. «Так два спорткара это…» – водила не успел додумать. Пикап вспыхнул ярче, чем броник в тот раз. Огонь, по правде говоря, завораживал. А завораживаться означает отвлекаться. А в гонке у Токаря отвлекаться нельзя. А Гартен отвлёкся. Зря.
Двое старых знакомых атаковали в борт и очень внезапно. По носовой части открыл огонь гусеничный броник. Водила уже навёл на него турель, когда из-за его корпуса вдруг вынырнул пилильщик и боднул Гартена. Одной из пил он, кстати, лишился, но менее опасным не стал. Двигаясь зигзагами, он наносил удары и метил, естественно, в колесо. Турель не могла его достать – не позволяла вертикальная наводка. Задействовать ракетомёт в двери нельзя, иначе от взрыва сам турельщик загнётся.
Буквально лёжа на руле, водила нащупал на панели очередной рычаг и дёрнул его. Часть шипастого обрамления корпуса на миг утонула в конструкции, потом вылетела из него и впилась прямо в борт пилильщика. Такой удар нанесёт урон только в том случае, если угодит в морду пилоту. Сейчас же этого не случилось. Но Гартен не так прост, как кажется. При виде сзади становилось ясно, что каждый продолговатый шип содержит в себе маленькую колбу с коричневатой жидкостью. Так что же это? Деталь, в которую вонзились шипы начала растворяться по мере того, как пустели колбы с жидкостью. Вот в корпусе оппонента появилась длинная дыра, края которой продолжали дымиться, и щетинистая арматура провалилась внутрь. Голова пилота дёрнулась – шипы угадили прямо в ногу. Но ни крика, ни судорог не последовало.
– Да ржавый отвал! Ещё торчка мне не хватало! – водила взбесился. Ситуация ухудшалась с каждой секундой. Пилы уже сожрали обшивку в нижней части корпуса, и в кабине запрыгали первые искры. Водила судорожно отдёрнул ногу. Сердце заколотилось так, что в голове заглушило орущий проигрыватель. Трясущейся рукой Гартен провёл по лицу.
Золотистый окрас кожи на лице и синий мундир, сшитый из десятка лоскутов, выдавали в пилильщике воина клана Са-ув. Как раз один из тех, кто живёт отшельником вне обители. Получается, что о пропаже идола уже знает весь клан и всякий начал охоту на похитителя. И даже если сдаться, сбежать не получится. Разделаться с осквернённым человеком для любого саува – желанное действие.
Вот и всё. Доездился парень. Как бы ни был хорош новенький военный агрегат, он оказался по зубам пилам. Вот так и происходит. Старый мир не погиб. Он реинкарнировался, если так рассудить. Он поселился в людях, животных, мутантах, но больше всего его в неодушевлённых предметах. И вот так мир старый мстит новому, карая живущих в нём своими бесчувственными воплощениями. Карает просто из чувства мести, не пытаясь уже что-то исправить. И Мир, как и Пустоши, заменившие его, питается людьми и особенно жаждет тех, кого не получилось упокоить с первого раза. Пустоши могли слопать Гартена раз двадцать. Он сам уже потерял счёт смертельным ситуациям, в которых выживал. Что ж, значит этот, двадцать первый по теории арифметики, станет последним.
Водила снова провёл рукой по лицу. И тут его осенило. Наручный арбалет! В гуще событий он и забыл про него. Соперник притирался снова с левого борта, но арбалет был закреплён на правой. Сойдёт! Главное, чтобы сработало. Заблокировал руль, вжался в сидение так, чтобы шальная пуля кроме решёток ничего больше не встретила. Так мужик обычно спину между лопаток почесать пытается. Рука тянется непонятно куда за голову, а голова следит за экраном. Вот из дырки в решётке высунулась продолговатая деталька. Высоковато пойдёт. «Майна!» – сам себе скомандовал водила, бубня в прижатое ко рту плечо. Есть! Огонь!
Стрела вошла в лёгкое, но пилот опять-таки этого не заметил и в очередной зигзаг вонзил пилы в колесо. Мгновение, и агрегат дёрнулся. Так и есть, Гартен лишился колеса.
– Мир уехал, нарики остались. Аааамммм! – после вскрика водила взвыл. Пуля, очевидно пущенная с броневика в развороченную пилильщиком область, засела в бедре, пробив корпус и личную защиту.
– Ээх…ммм..ааа, сволочь карбюраторная… – турельщик нецензурно выругался. Сквозь боль он дожимал до нужного педаль газа, готовый в любой момент перебросить ноги. Глаза начала застилать ребристая красная плёночка. Он не боялся умереть, он боялся не успеть реализовать свой план. В ногу воткнулась игла, впрыснувшая обезболивающее. Плёнка начала пропадать. Надежда ещё теплилась, но мозг Гартена не хотел её принимать. Мысленно он уже умер. Наводить пулемёт пришлось второй рукой, потому как первая просто застыла на рычаге.