В прошлом году Андреас один раз ездил в лес с господином Кербе.
У леса много лиц.
Андреас ловил бабочек и различал неслышное жужжание насекомых, взгляд его охватывал освещенные солнцем стебли, траву и цветы.
Андреас собирал грибы, и лес, казалось, весь состоит из поросших зеленым мхом полянок в тени толстых деревьев, из земли, засыпанной бурыми еловыми иголками и прелыми листьями.
Когда Андреас выслеживал дичь, он ощущал бесконечную тишину леса и его неисследованную глубину. Он увидел оленя, Андреас и олень переглянулись, не двигаясь с места. Это было как игра, кто надольше замрет. Обычно проигрывал Андреас, он шевельнется — и олень ускачет. Олени очень грациозные и красивые, но когда они, как собаки, рыщут по деревне, то ему на них и смотреть неохота.
Он наблюдал за птицами в лесу, и воздух был полон трелей, щебета и чириканья, а он следил за их полетом над верхушками деревьев. Он любил смотреть, как синицы кувыркаются на тоненьких ветках, но любимая его птица — пестрый дятел.
Один раз он совершенно неожиданно увидел дятла на причальном столбике у Тарновского озера. Дятел совсем не вписывался в это окружение. Он сидел от Андреаса всего на расстоянии двух весел. На фоне воды его красно-бело-черное оперение больше бросалось в глаза, чем в лесу. Опираясь на хвост, он сильными движениями головы вколачивал свой клюв в деревянный столбик. Но тут вдалеке загромыхал дизельный мотор господина Кербе. Дятел улетел.
Кому он мог об этом рассказать? Кто поймет, какое это было волнующее событие?. Разумеется, Па. Мум поняла бы это лишь отчасти. Мум любит природу иначе, чем Андреас и Па.
Па иной раз сердится, если Мум в нетерпении продолжает путь, когда сам он останавливается возле каждой живой твари.
«Твоя тяга к природе в основе своей поверхностна», — сказал он ей как-то раз. Мум обиделась.
Андреас понял разницу. Для Па наблюдать за животными — главное, все остальное в природе — прекрасный, неотъемлемый фон. Мум, правда, тоже радуется, глядя на гнездо с птенчиками, но она не станет ползти десять метров по колючим кустам, чтобы поглядеть на него.
Но за городом Мум всегда бывает радостной, счастливой и никогда не нервничает. Она принадлежит природе, и потому со стороны Па несправедливо было так говорить.
Когда Андреас в тот раз сопровождал господина Кербе, лес опять явился ему с новой стороны.
На проселочной дороге от тяжелой машины оставались глубокие колеи. От поваленных деревьев пахло смолой, голоса мужчин казались особенно гулкими, цепи, при помощи которых стволы втаскивают на грузовик, звенели, а на Андреаса напали тучи комаров.
Франц Кербе и его помощник грузили толстенное бревно. Кербе человек могучий, на шее у него вздулись жилы, он пыхтел, а его мокрое от пота лицо стало темно-красным.
Во время работы одна брючина у него задралась, и Андреас увидел такое, что перепугался насмерть. Вместо правой ноги — кожаный протез.
Андреас долго не мог успокоиться. Он знал господина Кербе столько, сколько помнил себя, а вот это обстоятельство было ему неизвестно. И не потому, что это от него специально таили, просто случайно он ничего не знал. И так же случайно в тот же вечер об этом заговорила фрау Кербе. Она рассказала, как в жару от пота протез натирает зарубцевавшуюся рану.
«Я тогда смазываю ему рубец французской водкой, — сказала она, — это немного смягчает боль».
На следующий день Андреас спросил:
«Па, господин Кербе — герой?»
Андреас должен был признать, что вопрос свой он задал ни с того ни с сего, и Па от неожиданности рассмеялся.
«Почему ты так решил? Франц — герой? Он человек трудолюбивый, очень деловой, его на мякине не проведешь. Но герой?»
«Я так подумал из-за ноги, ведь это же совсем у него незаметно», — помедлив, объяснил Андреас. Ему не нравилось, когда над его вопросами смеялись.
Тут Па сказал уже совсем серьезно:
«Может быть, ты не так уж неправ. Один раз совершить подвиг проще, чем, будучи калекой, никогда не терять мужества».
— О чем это ты замечтался? — говорит Мум, и Андреас вздрагивает. Он сидит за большим столом вместе со всеми, перед ним нетронутая тарелка супа, и за такое короткое время он успел столько всего передумать.
После ужина Франц Кербе, как всегда в первый вечер, идет в погреб, приносит оттуда домашнее вино из бузины и приглашает гостей в комнату.
Наверняка он опять скопил немало злости, чтобы излить ее всю перед Па и Мум.
Едва они сели, он начинает: запчасти для мотора не получены, а как прикажете ему доставлять стволы на лесопилку? Вот уже два года он дожидается черепицы для своей крыши. Члены кооператива недостаточно много работают, а председатель не в состоянии навести порядок. Во время страды мало работать по восемь часов, и как может ладиться хозяйство в целом, если из-за таких мелочей столько трудностей?