— О, такая красотка! — Рик прищелкнул языком. — Она была… такая… доступная…
— Свойская, — уточнила Рамона, — все мужчины видели в ней свою.
— По-моему, женщины тоже.
— И дети, я согласна. Все люди мира. Так вот, эта самая великая Диана останавливалась в отеле «Ритц» на этой площади, напротив колонны. Представляешь себе местечко, да?
— Оно вымощено баксами.
— Точно. А также франками, фунтами, лирами… в общем золотом. В эту старинную колонну пускали туристов, и я пошла. Дело было к вечеру, я увлеклась, и, представь себе, меня там заперли.
— В колонне?
— Ну да, — продолжала Рамона, открывая автомобильный холодильник. Оттуда повеяло холодом, раскаленная жара на улице уже не пугала. — Будешь воду? — Она протянула бутылку минеральной Рику. — Промочи горло. Или хочешь холодный чай?
— О, обожаю холодный чай. У тебя «Липтон»?
— Да. Я его тоже люблю.
Они ополовинили свои банки, и Рик спросил:
— Что было потом?
— Потом, когда я поняла, что совершенно одна и под замком в этом склепе истории, я принялась орать и колотить в стены. Но во времена Наполеона стены строили слишком толстые. Когда у меня уже не осталось никаких сил и даже в темноте я обнаружила, что кожу на руках разбила до крови, я поняла, что мне придется сидеть здесь до утра.
Рик уставился на нее.
— Что было самое ужасное в ту ночь? Летучие мыши?
— Если бы. Я их не боюсь. Я к ним привыкла с детства.
— Брось! — Рик поёжился.
— Серьезно. Фрэнк, мой дед, который корнями из Мексики, объяснил, что они достойны не просто уважения, а горячей любви.
— Твой дед ненормальный мужик.
— Ничуть. Просто летучие мыши опыляют ночами цветки голубой агавы, из которой делают пульке, мескаль и текилу.
— Ты серьезно?
— Еще как. Так что летучие мыши для меня просто ручные белки. — Рамона расхохоталась. — Самое неприятное было… терпеть всю ночь. Ты ведь знаешь, как страх подгоняет работу организма, а местечка для этого я не смогла найти, сколько ни лазила по всей колонне. За ночь я освоила ее всю и к утру могла бы проводить экскурсии даже для слепых.
— Но ты… нашла выход?
— А как же! — Рамона засмеялась еще громче. — Американская туристка всегда носит при себе пластиковый пакет. При мне был с картинками из диснеевских мультиков. Со спасателями.
— И ты с этим хозяйством предстала утром перед…
— Перед их копом. Но свой подарок я оставила на самом верху. Нельзя, знаешь ли, так обращаться с гостями города, как со мной.
Рик допил чай и крякнул.
— Ну ты сильна!
— Еще бы. Но ты не знаешь главного: я стала безымянной знаменитостью. Теперь экскурсоводы рассказывают людям со всего света об американской туристке, которая целую ночь просидела в колонне. Это из-за нее, говорят они, мэрия распорядилась никого больше не пускать внутрь!
— Вот это да-а! — Рик присвистнул. — А про твой подарок тоже рассказывают?
— Нет. В округе слишком много магазинов дорогих парфюмерных фирм.
Рик онемел.
— Рам, я никогда не встречал такой веселой девчонки.
— Спасибо. — Рамона зарделась от удовольствия. — Поехали?
Она крутила руль и чувствовала, что с каждым километром, на который удаляется от дома, ощущает себя моложе. Уходят в никуда прожитые годы, лицо расправляется. Она взглянула на себя в зеркало заднего вида, и ее ошеломил блеск собственных глаз. Куда подевались «гусиные лапки», из-за которых она страдала каждое утро? А лоб? Неужели это игра света и морщины, от которых она собиралась избавиться с помощью пластического хирурга, не видны в таком ракурсе? Рамона слегка повернула голову. Нет, не игра. Не поверив, она изогнула шею в одну сторону, потом в другую, позволяя солнцу безжалостно светить ей в лицо.
— У нас что, кто-то сидит на хвосте? — спросил Рик.
От неожиданности Рамона вздрогнула.
— Сидит на хвосте? — повторила она, пытаясь вникнуть в суть вопроса. — Нет. Впрочем, да… Сидит. То есть сидел. Но уже отстал.
— Это хорошо. В этих водах плавают те еще мачо, — проворчал он.
— Ты прав. Эти, я думаю, такими и были. — Она улыбнулась.
Те страхи, те муки, то недовольство, которые одолевали Рамону в последнее время, ничем не лучше мексиканских мачо.
— У тебя есть оружие? — спросил Рик.
— Смотря о чем ты говоришь, — уклончиво ответила она.
— О пушке, о чем же еще.
— А у тебя? — не отвечая на вопрос, спросила Рамона.