Закончив в гостиной, они перебрались в спальню, и, как со смехом сказал Гай, когда они лежали, отдыхая от охватившего их урагана, его сестре пришлось бы здорово разориться на мрамор и на мастера-скульптора, если бы она захотела пополнить свою галерею новинками… Рамона весело смеялась вместе с ним.
Рамона откашлялась, чувствуя, как от воспоминаний засаднило в горле. Так что же случилось потом? Точнее — не так давно, потому что еще прошлой осенью они с Гаем страстно любили друг друга.
— Ты хочешь сказать, твоя сестра любит мужчин? — усмехнулась Рамона, уже не глядя на Рика, а только на дорогу.
— Ага.
— Это ведь хорошо, правда?
— Пожалуй. Они ей здорово помогают.
— И теперь она захотела помочь тебе заработать?
— Думаю, она тоже свое получит. Она мне позвонила из Лондона. Кто-то вышел на нее.
— Кто?
— Какая мне разница? Мне было ясно сказано: явиться в фирму Гарнье, они наймут машину с шофером, погрузят контейнеры с бутылками, а дальше ты все знаешь.
— Не все. На обратном пути перегрузят контейнеры?
— Точно. Ты быстро соображаешь, Рамона.
— А тебе хорошо заплатят за рейс.
— Я готов поделиться с тобой.
— Понятно.
— Если ты меня, конечно, не пристрелишь. — Он косо посмотрел на револьвер, лежавший перед ней на полке.
— Ага. Я подумаю. Имей в виду, у меня есть запасная обойма. Еще семь патронов. — Рамона помолчала и на всякий случай, чтобы Рик не пытался захватить «барракуду», добавила: — И еще один револьвер. «Лама». — Она похлопала себя по карману куртки.
Рик промолчал, потом осмелился отвести глаза от револьвера и посмотреть в окно.
— Кажется, мы приехали.
Рамона и сама увидела надпись на указателе.
— Понятно, — бросила она, выруливая на деревенскую площадь, от которой лучами отходили несколько улочек. — Мы должны ждать здесь?
— Да, скоро появится их человек.
Рамона заглушила мотор, снова взяла в руки револьвер и принялась вертеть его.
— Слушай, Рам, может, ты его уберешь? А то агент обделается.
— Главное, чтобы не мы с тобой. — Она ухмыльнулась. — Мы в стране неожиданностей. Причем одну из неожиданностей я привезла сама, в собственной кабине. — Рамона повернулась к Рику, постукивая дулом по приборному щитку. — Как, по-твоему, а почему они наняли шофера по объявлению?
Рик пожал плечами.
— Ну… я думаю, и от жадности тоже. Человек с рекомендациями много запросит. Потом, случайный водитель не станет вникать…
— Так, как я, да?
Он засмеялся.
— На это никто не рассчитывал.
— Еще бы. Женщина вообще призвана в этом мире исполнять свою роль, ту, которую ей напишет мужчина.
— О, если бы так. — Рик вздохнул. — Чтобы писать вашему брату роль, надо туго набить карманы баксами.
— Вот как? — На сей раз Рамона пропустила мимо ушей сочетание, которое еще недавно возмущало ее: «вашему брату».
— Женщины любят деньги. Они, как печь, которую топят углем. Весь перемажешься, кидая его в топку, а она еще коптит и плюется.
Рамона засмеялась.
— Очень образно. Значит, в Англии топят печи углем.
— Там, где я рос — да. В Уэльсе.
Перед кабиной внезапно возникла фигура всадника. Он сидел на могучем жеребце, шкура которого отливала червонным золотом на полуденном солнце. Мужчина был в белой рубахе и в кожаных штанах, широкополая шляпа с загнутыми полями скрывала лицо. Всадник подъехал к грузовику с той стороны, где сидел Рик, и поздоровался с ним, не обращая никакого внимания на Рамону, словно она не человек, а соломенная кукла.
— Он предлагает поехать за ним, — сказал ей Рик.
Рамона усмехнулась, запуская мотор. Господи, и этот такой же! Да стоит ей сейчас нажать на педаль газа, жеребец лишится разума и унесет этого мачо в Тартар! Фрэнк рассказывал ей, какие горячие здесь лошади, и предупреждал, когда она училась водить грузовик, приезжая летом на каникулы:
— Здесь надо быть острожной с мужчинами и с лошадьми. Больше ни с кем. — И Фрэнк многозначительно поднимал темные кустистые брови.
Она медленно ехала за всадником мимо приземистых домишек с облезлыми стенами, мимо собак, которые купались в красноватой пыли. В жаркий полдень на улице не было ни души.
Наконец всадник остановился у ворот, возле которых стояла скульптура: на высоком бетонном постаменте уложены бочки, на боку самой верхней огромная шишка — сердцевина агавы — здоровенная, похожая на ананас. Венчала скульптуру фигура мужчины, который замахнулся на шишку, собираясь разрубить ее…