Дрейк развернулся и потянул ее за руки. Она приветствовала этот контакт. Это был необходимый якорь, удерживающий ее в реальном мире, в то время как пыталась понять все, что произошло с тех пор, как оставила Ред Кеп. Черт, все это начало случаться с тех пор, как она вступила в этот клуб.
— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом, но времени нет, так что просто послушай меня, — он подождал ее кивка, прежде чем продолжить. — Ты не похожа на других людей. Ты другая. Ты перевертыш.
С ее губ разразился смех над его серьезным тоном. Она-то думала, что он собирается сказать ей что-то тревожное.
Конечно, она была перевертышем. Подожди. Что значит перевертыш? С ее знанием автомобилей, все, что пришло на ум, было переключение передач. Элла представляла себя, что вместо кожи покрыта цифрами и картой механизмов передач, нарисованной у нее на животе.
Она покачала головой, косясь на Дрейка.
— Волчица, если быть точным. Элла, ты оборотень.
О. Да. Но он был неправ. Она определенно не была…
— Волчица?
Дрейк кивнул.
— Мы все такие. Твоя мать тоже была такой, но не твой отец. Вот почему ты никогда не обращалась. Но сейчас, тебе нужно это сделать.
Элла с недоверием покачала головой, желая отрицать то, что он сказал, но также не была в состоянии это сделать. Что-то внутри нее чувствовало правду его слов. Истории, которые рассказывал ее отец… он все это время пытался подготовить ее к этому.
— Волчица, — она позволила своим губам снова произнести это слово. — Перевертыш.
Как бы невероятно это ни было, она поверила ему. И не просто впитывала все его слова. Теперь, когда дали имя того, что ее грызло внутри, все стало ясно. Она все знала. Вещи, которые были далеко внутри ее подсознание.
Элла знала, что ей нужна стая. Может быть, поэтому так отчаянно хотела стать членом клуба. Она знала, что не была такой, как оборотни в фильмах. Она была волчицей, потому что ее мать была волчицей. Восхитительный запах, исходящий ранее от Дрейка, был потому, что он был возбужден.
Элла смотрела на него, поток эмоций поднимались в ее груди. Радость, желание, страх, смятение, удовлетворение, отчаяние.
— Ты мой… моя… пара.
Его жесткая ухмылка не стерла беспокойство из его глаз. Он провел пальцем по ее раскаленной щеке.
— Да. А ты моя, милая Элла.
Милая Элла. Никто никогда не называл ее так… почтительно. Этот человек…волк? Он отличался от всех, кого она знала. Дрейк дорожил ею. Несмотря на то, что их отношения были новыми, он относился к ней с большим уважением. Так же, как и она к нему. И именно благодаря животному внутри нее она могла это понять. Это было инстинктивно, уважение и притяжение.
Это была непреодолимая сила, но Элла не хотела ее останавливать. Она хотела быть дорога кому-то. Ему. Как он был дорог ей.
Остальное было лишь деталями.
Еще одно осознание поразило ее, и оно принесло с собой подавляющее унижение.
— О, боже мой, — она попыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся с места.
— Что такое?
— О, мой Бог, — ее голос поднялся до писка.
Выражение его лица было жестоким.
— Элла, скажи мне, что случилось.
— Я в горячке, — прошептала она, ужаснувшись.
Лицо Дрейка немного расслабилось. Уголки его рта даже поднялись самым интимным образом. Это заставило ее живот трепетать с миллионом бабочек.
— Я знаю.
— Но… но я набросилась на тебя! — и она хотела сделать это снова. Господи. Жжение было одновременно приятным и невыносимым.
— Я знаю, — пробормотал он, притягивая ее ближе. — И я так этому рад.
— Парни, — черт возьми. — Вот что с ними было не так. О, нет. Как неловко.
Она спрятала лицо в шею Дрейка, чтобы он не увидел, насколько она была унижена.
— Тебе не нужно беспокоиться о них, — сказал он грубо. — Блистер вразумит их. Нам просто нужно держать тебя подальше от них, пока это не пройдет. Или…
— Или что?
Дрейк покачал головой, и она отступила, чтобы посмотреть на него.
— Слишком рано, — выдохнул он.
— Слишком рано для чего?
Он так пристально смотрел на нее, что Элла знала, что он тщательно подбирает слова.
— Я могу заявить на тебя права, и каждый волк поблизости будут знать, что ты моя, — она почувствовала, как он стал тверже, прижимаясь к ее животу, и изо всех сил пыталась удержать вздох. — Никто не посмеет прикоснуться к тебе. Но…