— Не только тебя, — сказал я.
— Ну что ж, все равно останавливаться нельзя. Надо действовать. Выходим отсюда. Будешь слушаться, возможно, уцелеете.
Я встретился взглядом с Мейером в зеркале заднего обзора и покачал головой.
— Не пойдет. Я готов отправиться с тобой. Но она останется здесь.
— Папа, не оставляй меня! — взмолилась Крисси.
— Какой ты жестокий отец, Беннетт, — сказал Мейер. — Видишь, она хочет уйти. — Голос его снова стал угрожающе-язвительным. Должно быть, зайдя так далеко, он чувствовал себя уверенно. — Или предпочтешь, чтобы я прикончил вас обоих здесь и сейчас?
— Считаешь, этот полицейский единственный в аэропорту? Стоит тебе выстрелить, и он немедленно вызовет подкрепление. Ты прекрасно знаешь, что здесь дежурит группа спецназа. У этих людей «М-16», снайперские винтовки, шумовые гранаты, они превосходно обучены. Ты хорошо стреляешь, Билли, но от них тебе не уйти.
Мейер несколько секунд молчал.
— Должен признать, Беннетт, ты совершенно прав, — наконец сказал он. — Ты сделал мне одолжение, я отвечу тебе тем же. Мы оставим девочку здесь.
Глава восемьдесят девятая
Когда мы вылезли из машины, пот показался еще холоднее, может, из-за свежего воздуха или поднявшейся температуры. Кроме того, меня снова подташнивало.
Рев очередного взлетающего самолета заглушил на несколько секунд остальные звуки. Как только все стихло, сердце мне пронзил плач Крисси на заднем сиденье.
Полицейский вышел из своей будки и направился к нам. Руку он держал на рукоятке пистолета, лицо было настороженным.
— Сержант идет сюда, — сказал он. — Я говорил с ним по телефону.
Я не успел открыть рот, как Мейер выстрелил. Совершенно неожиданно. Пуля вошла полицейскому в щеку, из затылка брызнула кровь, и он повалился как подкошенный.
— Так, — произнес Мейер и присел на корточки, чтобы снять наручники с ремня убитого. — И что же сказал сержант?
— Сукин ты сын! — выкрикнул я и бросился на Мейера с кулаками. Это было невероятной глупостью, но я не думал, лишь реагировал. Ударил его изо всей силы правым хуком в ухо, он упал и перекатился через тело полицейского на асфальт.
Но, черт возьми, тут же встал, сжимая в руке пистолет. Я вздрогнул, когда он приставил еще теплый ствол к ямке под моим подбородком, но он казался веселым, а не разгневанным. Как ни странно, он улыбался.
— Неплохо, фараон, но это первый и последний раз, — произнес Мейер. — Будешь теперь хорошо себя вести? Или мне вернуться, посмотреть, как там твоя маленькая дочка?
— Сожалею, — пробормотал я.
— Нет, не сожалеешь. — Он злобно пнул меня в зад и повернул к главному зданию частного аэропорта. — Но будешь.
Приемная походила на вестибюль четырехзвездочного отеля. Стены, обшитые блестящими панелями, кожаные кресла, мраморные журнальные столики, на которых лежали «Форчун», «Бизнес уик», «Вэнити фэр». За окнами виднелась предангарная площадка.
Хорошенькая, явно беременная секретарша говорила по телефону, но, увидев нас, застыла с разинутым ртом. Трубка со стуком выпала из ее руки на письменный стол.
— Простите за внезапное вторжение, — весело сказал Мейер, наведя пистолет на ее выпуклый живот. — Мы только хотим выйти на полосу. Не мешайте нам, и мы вас не тронем.
За дверью слева находилась пустая комната отдыха для служащих. Такие же кожаные кресла и телевизор с широким экраном, развлекательная передача была включена на полную громкость.
Я подпрыгнул от неожиданности, когда Мейер вдруг вскинул пистолет и пустил пулю в экран.
— Опять этот Элвис! — выкрикнул он, толкая меня в другой коридор. — Пятьдесят семь каналов высокой четкости, и ничего стоящего.
Он пинком распахнул дверь с надписью «Комната отдыха летчиков». Мы прошли мимо спортивных снарядов, душевых, маленькой кухни.
Холод окутал нас снова, когда мы шагнули через другую дверь в ярко освещенный ангар. Ветер продувал его насквозь. Там были тележки с инструментами, передвижной кран, подмости, но людей, слава Богу, не оказалось. Он искал самолет? Самолета тоже не было. Еще раз слава Богу.
— Пошевеливайся, Беннетт. — Мейер вытолкнул меня из больших двойных ворот к цепочке ярких посадочных огней.
— Мы идем туда? — спросил я. — Но это опасно.
Мейер усмехнулся.
— Давай-давай, фараон, выкажи чуточку мужества.