Я понял. Работа закончилась. Мы победили.
Говорить больше было нечего. Незачем обмениваться сведениями, скорбеть об обреченных достижениях множества эпох.
Мы сместили основной энтропический поток в прошлое, в котором путешествия во времени никогда не существовали, а основные законы природы делали их навсегда невозможными. Мировое государство третьей эры, мозг Центра Некса, Звездная империя пятой, Космическое ваяние шестой — все ушло, превратилось в боковые ветви, как это было до них с неандертальцами и гигантским ящером. В качестве жизнеспособного ствола был оставлен только человек старой эры — человек железного века — двадцатого столетия.
— Не совершаем ли мы ошибки? — спросил я. — Как можно быть уверенными, что наши усилия не являются такими же бесполезными, как те, что предпринимались до нас?
— Мы отличаемся от предшественников тем, что согласились стать свидетелями собственного исчезновения — неизбежного следствия нашего успеха.
— Потому что мы — машина. Но карги тоже были машинами.
— Да, но слишком близкими к своему создателю, слишком человечными. Они не хотели умирать, хотели наслаждаться жизнью, которой наделил их человек. А мы — высшая машина — продукт сотен тысячелетий технической эволюции, не подверженный человеческим эмоциям.
У меня возникло неожиданное желание поболтать — обсудить стратегию охоты первого предчувствия, заставившего отказаться от первоначальной цели (исполнителя в черном) и сосредоточиться на карге, до последней дуэли с суперкаргом, в которой беспомощная Меллия сыграла роль заложницы и помогла мне обыграть человекомашину.
Но со всем этим было покончено. Оно даже не стало историей — Центр Некса, Берег Динозавров, карги навсегда стерты из существования. А надгробные речи не годятся для машины — она не нуждается в подбадривании и утешении.
— Ты настоящий парень, шеф, — сказал я. — Для меня было честью работать с тобой.
Смутный импульс, поступивший от него, отдаленно напомнил мне человеческое удивление.
— Ты послужил программе много раз, во многих личностях, — сказал он. — И, чувствую, перенял природу раннего человека в гораздо большей степени, чем, как я считал, на это способна машина.
— Ранний человек — странное существо с ограниченным временем жизни и ничтожным объемом знаний, — ответил я. — И все же, пока я был там, он показался мне по-своему совершенным, и его своеобразия мы, вооруженные всем возможным знанием, никогда не сможем понять.
После этого мы немного помолчали.
И на прощание он сказал:
— Ты был хорошим агентом и заслужил награду. Возможно, она будет слаще благодаря своей бессмысленности.
Внезапно я ощутил, что расту, растворяюсь, разрушаюсь…
Меня поглотило небытие.
Глава XXXXІІІ
Крошечное пятнышко света пробило небытие, начало расти, становиться все ярче и, наконец, превратилось в стеклянный шар на окрашенном в зеленый цвет железном столбе, возвышавшемся на полоске пожухлой травы. Свет падал на темные кусты, скамейку урну.
Я стоял на тропинке, чувствуя легкое головокружение. По дорожке торопливо шел человек; он быстро проскользнул под фонарем и скрылся в тени. Он был высок и худощав, одет в темные брюки, белую рубашку. Я узнал его — это был я.
Буффало, штат Нью-Йорк, август тысяча девятьсот тридцать шестого года.
Я вспомнил. Сейчас “я” наберу код и отправлюсь на Берег Динозавров, в бесконечную временную петлю, или вообще в никуда — это зависит от философского восприятия стертых страниц истории.
А дома, сидя у камина, слушает музыку и ждет меня Лайза.
Из кустов раздался приглушенный хлопок взорвавшегося воздуха — счастливого пути. Может быть, стоило сказать ему напоследок, что все не так уж мрачно, что мы все же победим. Нет. Не стоит играть со структурой нереализованного будущего, поддавшись сентиментальному порыву.
Я повернулся и быстрым шагом направился к дому.
Оставалось пройти всего квартал, когда я увидел человека в черном. Он переходил улицу, размахивая тростью и ступая уверенно, словно мужчина, идущий на обычное рандеву приятным летним вечером. Держась в тени, я следовал за ним.
Он открыл калитку, прошел по дорожке, поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и стал ждать — воплощение самоуверенности.
Через мгновение Лайза подойдет к двери. Я почти слышал его слова: миссис Келли (тут он слегка приподнимет фетровую шляпу), произошел несчастный случай. Ваш супруг… Нет-нет, ничего серьезного. Если вы последуете за мной… У меня тут рядом машина…