Генри дышал медленно, ртом, не шевелясь.
— Я делаю шаг, — произнес Саджо, — не двигаться.
Ползущий неожиданно повернулся, бросился через комнату, не обращая внимания на шум. Он дышал часто и неглубоко. Треснула доска, щелкнула дверная ручка, заскрипели шарниры.
— Это все тебе… — Генри нажал курок в тот же момент, что и Саджо, услышал, как слова сменились воплем боли. Дверь распахнулась и ударилась о стену. Генри снова выстрелил, бросился на пол, покатился, выстрелил, услышал пронзительное “А-а-а!”, которое тут же оборвалось. Когда звук шагов нарушил наступившую тишину, он выстрелил еще раз.
Капитан поднялся на ноги, чиркнул спичкой. Возле стула, на котором сидел Лэрри, лежал мертвый Скэнди. Проволока проткнула бледную грубую кожу его шеи. Лохматый упал возле плинтуса, его ноги, обутые в аккуратные туфли, вытянулись словно у ныряющего в момент свободного падения, руки были прижаты к груди, рот открылся, рана на щеке алела на фоне бледной с зеленоватым оттенком кожи. Восьмидюймовый конец проволоки еще дрожал в деревянной раме двери.
Генри сунул спичку в трещину на стене. В ее тусклом свете, вытащив карманный нож, освободил Бартоломью, поднял его на ноги. Юноша обмяк и что-то забормотал. Из его разбитого рта струилась кровь. Генри встряхнул его, затем шлепнул по лицу ладонью. В пустых глазах мелькнул слабый огонек.
— Пошли, Лэрри, заставь свои ноги двигаться.
Лэрри застонал, сделал попытку остановиться.
— Прежде, чем вернется мистер Колумбия, — сказал Генри.
Взгляд Бартоломью стал осмысленнее, ноги напряглись, он выпрямился.
— Пошли, — Генри помог ему дойти до двери. В узком, с неровным полом коридоре было пусто и темно. Они дошли до железной лестницы. Около нее лицом вниз лежал мужчина. Увидев тело, Бартоломью остановился.
— Пусть мертвые тебя не беспокоят, — сказал Генри мягко. — Тяжелый Джо где-то внизу, он жив, хоть в нем и сидит кусок проволоки. Думаю, что настроение у него паршивое. Уйдем через черный ход. Ты можешь стоять.
Бартоломью слабо кивнул.
— Мистер Колумбия, — сказал он глухо, — вытащил что-то из своего кармана…
— Конечно, конечно. Мы обговорим это позже. А теперь поработай ногами.
На улице Генри помог Бартоломью встать на ноги. Из темноты послышался какой-то звук. Скрипнула невидимая дверь. В открытый проем неуклюже протиснулась высокая широкая фигура, одна рука ее была прижата к плечу. Человек постоял, потянулся к выключателю на стене.
— Так и замри, Джо, — тихо сказал Генри.
Саджо обнажил зубы в невеселой улыбке. У него были большие темные глаза, бесформенный нос, квадратный, черный от щетины подбородок.
— Энрико, крошка, — проревел он. — Я где-то слышал, что ты стар, уже сжег свой порох и ни на что не годишься. Мне следовало бы знать лучше…
— Слухами земля полнится, Джо, не расстраивайся. Повернись и войди в дом. Сделай это без глупостей.
Саджо отступил в тень. Толстым языком он облизал казавшиеся черными губы.
— Чего ты ждешь, Энрико? Возможно, я никогда больше не окажусь у тебя на макушке.
Он выпрямился. Чувствовалось, что немного расслабился.
— Ты не хочешь убивать меня, и, может быть, пара моих ребят тебя выследят…
Генри нажал на спусковой крючок. Проволока впилась в дерево. Голова Саджо инстинктивно дернулась, глаза расширились, но он не двинулся с места.
— Лучше иди, Саджо, — сказал Генри.
Неожиданно Саджо улыбнулся и кивнул.
— О’кэй, Энрико, крошка. — Он повернулся, остановился, оглянулся назад.
— Словно в старые времена, да, Энрико? Как-нибудь увидимся, — он быстро ушел, как уходит человек, внезапно вспомнивший о важном деле.
Глава IV
В широком холле Административного Здания Порта Генри подвел Бартоломью к стойке для проверки. Знакомое, изуродованное шрамами лицо нахмурилось при виде Бартоломью.
— Привет “Дегвелло”. А что случилось с Младшим?
— Он упал, — ответил Генри. — С ним все будет в порядке.
Криволицый склонился вперед, принюхался и скосил глаза на Генри.
— Розовая водичка, правда? Он все выложил?
— Они перестарались. Он спал во время допроса.
— Какие-то шустрые ребята перехитрили сами себя, — криволицый пропечатал бумаги и махнул рукой в сторону дальнего угла холла.
— Идите напрямик. Осталось тридцать минут до того, как запустят красную ракету. А вы ловко все устроили с лишним членом экипажа. Он поднялся на борт полчаса назад.