11. Со станции Киевская команды стартуют по очереди каждую минуту в соответствии с занятыми местами на первом этапе Игр. Победителем становится та команда, чей участник первым достигнет станции Павелецкая кольцевая.
Улыбнувшись, Кухулин подмигнул жене:
– Вот тебе и ответ. Мы будем участвовать в гонках по Кольцевой линии. Сойдем с дистанции, когда посчитаем нужным, и пойдем в сторону Полиса.
– Но ты прочитал, что нужно три человека, а нас только двое, и четырехсот пятидесяти патронов у нас нет для… – Ленора нахмурилась, вспоминая слово, – для залога.
– Я как раз думаю, как решить эту проблему. Сейчас утро, а через пару часов, полагаю, здесь будет много народу. Может, с кем и договоримся. Мы найдем выход из ситуации.
Кухулин улыбнулся, коснулся щеки Леноры и добавил:
– Обязательно найдем.
Глава 4
Безымянки
– Мрачновато, – констатировал Феликс Фольгер, осмотревшись по сторонам, – вам нужно непременно скидку клиентам делать. Из-за депрессивного интерьера.
Действительно, ряд торшеров, идущий вдоль центральной оси зала, в совокупности с настенными факелами давал чрезвычайно скудный свет, отчего массивные пилоны, облицованные мрамором, давили своей угрюмой торжественностью. А подозрительные люди, беспрестанно снующие между гипсокартонными лотками и палатками из прорезиненной ткани, и вовсе могли повергнуть в уныние даже самого отчаянного оптимиста.
– Дядь, ты умными словцами не бросайся, мы гимназий не заканчивали, – бритоголовый паренек в коротких штанах и грязной телогрейке неопределенного цвета развалился на массивной мраморной скамье с высокой спинкой, заложив ногу за ногу, и с неприкрытой дерзостью глазел на Фольгера. – Ты или берешь девочку, или валишь лесом. Лишних ля-ля здесь разводить не надо.
«Конечно, ты никаких гимназий не заканчивал, – подумал Феликс, вежливо улыбнувшись, – ты, придурок безграмотный, уже после катастрофы родился».
– Просто сто патронов за один перепих, – Фольгер развел руками, – это слишком. Ты не находишь, дружище?
– Так возьми дешевле, – сказал паренек, – у нас бабуси есть, по пять маслят берут. А можешь вообще в перегон сгонять да передернуть. Это тебе задаром выйдет.
– Нет уж, спасибо, – засмеялся Феликс, – я от твоих бабусь всю таблицу Менделеева подхвачу.
– Чё за таблица такая, – спросил паренек, – типа триппака, что ли?
– Да, что-то вроде этого, – кивнул Фольгер. – Так объясни мне, почему ваша мисс Браун стоит целую сотню? За такую сумму можно двух красоток на две ночи снять.
– Дядь, эта киска делает все! Вообще все! Сечешь? – паренек подался вперед. – И потом, она чистенькая, ничего не подцепишь. Ее врач через день смотрит. И хаза у нее утепленная, шесть квадратов. Такой просторной больше ни у одной девочки нет, ни на Новокузнецкой, ни на Третьяковской. Короче, лучшая бикса на Треугольнике. Сечешь фишку, дядь?
– А ты-то откуда знаешь, забавлялся с ней? – Феликсу очень хотелось размазать наглого говнюка по стенке, но вместо этого он лишь заулыбался еще вежливее.
– Честно, дядь, я не пробовал, но один мой кент кашлял, что когда кончал, чуть ласты не склеил, так ему по кайфу было. Охрененная девочка. Так что, смотреть будешь?
– Я ее видел издалека, действительно хорошая, – соврал Фольгер, извлекая две бумажные пачки и увесистый мешочек из рюкзака. – Держи, здесь ровно сто. Можешь пересчитать.
– Обижаешь, дядь, – паренек ловко перехватил мешочек, попробовал его на вес. – Это Новокузнецкая, здесь базару верят. Потому что если проверят, то за трындеж башку оттяпают на раз-два.
– Тогда веди меня к царице вашего Треугольника.
– Это, дядь, – паренек встал со скамьи, – если уж у тебя маслят куры не клюют, могу гипсуху толкнуть.
– Не понял.
– Ну, тут из гипса солдаты всякие, офицеры, что ли. На сходняке паханы решили картинки эти распилить и толкнуть.
– Ты имеешь в виду скульптурные группы, посвященные Великой Отечественной войне? – спросил Фольгер.
– Да хрен знает, какой там войне, – отмахнулся паренек, – война эта когда была? А маслята сейчас можно выручить. Сечешь? Так что, не хочешь себе чё-нибудь из гипса? Ну, типа на память.
Внезапно Феликс ощутил жжение в груди, а во рту почувствовал горечь со стальным привкусом. Фольгер с отчаянием представил, что сейчас с ним может случиться: сбитое дыхание, тяжелый кашель, кровохарканье. Приступы, начавшиеся несколько месяцев назад, все чаще давали о себе знать. Но в этот раз Феликс сдержался, не раскашлялся. Прикусив губу, он запрокинул голову, уставившись на металлический щит в обрамлении знамен с надписью: «Слава героям – защитникам Севастополя».