– Вот сладкоежка, блин! – вырвалось у сталкера. – С карамельками в Зону идти – это сильно! Зачет. Нет, чтоб кусок баранины или булку хлеба. Вот теперь и соси… свои леденцы на том свете.
Треш зачем-то развернул фантик одной конфеты и сунул ее содержимое в еще не успевшие посинеть губы мертвеца. Криво улыбнулся, нисколько не смущаясь трупа, и закинул уже себе в рот вторую карамельку. Давно позабытый вкус сладости принес некие воспоминания из детства, драки с сестренкой из-за лакомства, лицо отца… Почему-то мать Треш никак не мог вспомнить, а вот отца, Никиту Сергеевича, он видел отчетливо. Может, потому, что не так давно общался с ним? В Армаде.
Армада!
С того момента, как он со Златой, скрываясь от легионеров и очутившись в таинственной уральской пещере, угодил в пространственно-временную аномалию, прошло больше двух недель. Очнувшись с болями в ребрах и голове в руках бойца, впоследствии оказавшегося нанятым Мамонтом Шрамом, Треш не сразу пришел в сознание и только позже обнаружил отсутствие рядом Златы. Не имея сил, истекая кровью от раны, полученной в схватке с легионерами, все еще борясь с дикой головной болью, он все же попытался сопротивляться, но его быстро и грубо приструнили. На его вопросы, где он и почему нет Златы – рыжеволосой девушки-амазонки, никто не отвечал. Стража Армады бросили в застенки какой-то группировки, ограничив в питании, лечении и свежем воздухе. Всеснаряжение забрали, пару раз били, когда пленник пытался добиться освобождения и рвался наружу, дрался и от отчаяния рвал на себе волосы. И только позже, успокоившись и несколько смирившись со своим бедственным положением, Треш стал внимать голосу сердца, думать, прислушиваться ко звукам извне. И вскоре хоть что-то выяснилось…
Это была Зона! Не Падь, не территория за Оградой, не Армада. А Зона – то место отчуждения четыре года назад, до событий, происходивших со Стражем в Пади. Он очутился в прошлом почему-то один, без любимой девушки, в плену у группировки Мамонта на базе «Ессентуки», что расположилась южнее Северных холмов – вотчины бандитов. Сам Мамонт, навещавший узника с расспросами, похоже, мало верил в сказки Треша и то ехидно скалился, то хмурил и без того морщинистый лоб. Его причастность к ренегатам – вроде бы вольным сталкерам, но отколовшимся от всех остальных сталкеров Зоны вольнодумцам, общине самоедов, уверовавших в какого-то своего божка Зоны, не позволяла допускать даже мысли о перемещении во времени и связях с каким-то высшим инопланетным разумом. Пространственные аномалии Мамонт и его люди знали, они ведали о переброске человека на немыслимые расстояния. Таких мест в Зоне было несколько, и все они были известны аборигенам. Но вот временные!
Треш просил, умолял сводить его туда, где мамонтовцы подобрали сталкера, увидеть этот портал, найти следы Златы. Но осторожный, инакомыслящий командир группировки отказывал, о чем-то постоянно размышляя и теребя ус. Треш снова и снова злился, терзался в душевных мучениях, искал выходы из сложного положения, даже пытался сбежать, однажды почти вырубив Сивого. Его изрядно поколотили, бросили в карцер, наказали едой и водой.
Так протекли эти полмесяца.
И теперь ему выпала возможность начать все сначала, с нуля. Выжить на закрытой, аномальной, кишащей тварями и врагами территории, восстать из ада и снова стать личностью, вернуть свое легендарное имя. Или завоевать его. А для этого догнать Шрама – единственный источник информации о Злате и о портале, разыскать их, понять причину всего произошедшего, найти выход из Зоны, из этого времени и места.
«Где же ты, отец? Где ты, Истребитель, Страж Армады? Где Орк? Лучник? Где ты сама, Армада-а? Что это, новое испытание или наказание за какую-то провинность? Я же… Золото. Я доставил твое золото, Армада. Или… или почти доставил… Ничего не помню, не понимаю! Жесть какая-то. Полный треш…»
Сталкер не заметил, как уснул. Прямо между валунов, свернувшись калачиком, с рюкзаком под головой, спрятав руки под мышками. Усталость взяла свое, она пока победила…
Буцефал ткнулся мордой в шлагбаум, чем вызвал сначала испуг задремавшего на КПП часового, а затем переполох и на всей базе. Прибежавшие Мамонт и Сивый с недоумением разглядывали взмыленного коня, падающего от усталости, и с ужасом обнаружили на его холке и спине подтеки крови.