Ноздри Лозового раздулись, как у жеребца, в морду которому ткнули факелом.
– Понравилось, значит? – переспросил он, отставляя пустой стакан.
Судя по звуку, стекло треснуло, хотя и не рассыпалось.
– А ты хотел, чтобы я бревном лежала? Так он бы меня прогнал.
Лозовой не ответил. Вскинув голову, Варя следила, как он разоблачается, демонстрируя готовность пустить в ход свою мужскую силу. На пористом лице блестели бисерины пота, тонкая прядь волос перечеркнула глаз, свесившись до рта. Сигару он не потушил, а пристроил, дымящуюся, на бронзовой пепельнице в виде аллигатора, разинувшего пасть.
Варе срочно захотелось выпить. Некоторые вещи лучше делать на хмельную голову. Поднявшись, она потянулась к бутылке виски, но Лозовой раздраженно отбросил ее руку.
– Повернись, – велел он.
– Нет! – запротестовала Варя.
– Стану я тебя спрашивать, подстилка драная.
Лозовой грубо развернул ее спиной к себе и стиснул голову сильными пальцами, вынуждая наклониться. Почти теряя равновесие, она уперлась руками в журнальный столик.
– Не надо, Юра!
Кажется, она впервые обратилась к нему по имени. Но на Лозового это не подействовало.
И ничего Варя не могла с ним поделать, совсем ничего. В последнее время она находилась в полной власти этого человека. Он использовал ее не только в качестве безропотной секс-куклы. Для бизнеса тоже. Это по приказу Лозового она познакомилась с Мошковым и сблизилась с ним, проскочив хотя бы минимальный период ухаживаний. В его фуре предполагалось вывезти за границу контрабандный товар. Самый дорогой в мире. Поистине драгоценный.
Услышав, что речь идет о крупной партии необработанных якутских алмазов, Варя почувствовала, что это добром не закончится. Слишком высокая цена. Слишком грозная статья Уголовного кодекса.
Она просила Лозового избавить ее от необходимости преступать закон. Умоляла на коленях. Но он не удостоил вниманием ее протесты, как проигнорировал их сейчас. Он всегда добивался того, чего хотел. Чувства окружающих волновали его не больше, чем переживания прихлопнутых комаров или мух.
Пытаясь понять, что происходит в его душе, когда он топчет ее, насилует и унижает, Варя пришла к выводу, что никакой души внутри этого большого рыхлого тела нет. Есть мозг, нервная система, импульсы, реакции. Какой смысл просить пощады у паука, высасывающего из тебя соки? Лучше уж помалкивать, сцепив зубы…
Раскачиваясь, Варя смотрела на огонь, пляшущий в жерле камина. На несколько секунд ей удалось забыться, мысленно сбежать из душной, жарко натопленной комнаты, но когда Лозовой насел на нее с удвоенной энергией, руки ее подломились и Варя упала на низкий столик.
Она сцепила зубы и зажмурилась так сильно, что перед глазами заплясали разноцветные искорки. «Молчи и терпи, – приказала она себе, – терпи и молчи».
Не так давно Варя считала себя независимой и преуспевающей женщиной. Она владела небольшим кафе с постоянным контингентом поклонников классического кофе, свежевыпеченных штруделей и домашних наполеонов. Потом черт в лице лучшей подруги дернул ее затеять расширение. Чтобы выкупить дополнительную площадь, провести перестройку и обзавестись новым оборудованием, требовались деньги, и деньги немалые. Подруга свела Варю с человеком, готовым дать ссуду. Им оказался Лозовой. Варя взяла у него деньги, пустила их в дело и через месяц торжественно открыла обновленное заведение. А на следующий день оно сгорело. «Бытовой газ», – сказали пожарные. Но лучшая подруга вдруг оказалась любовницей Лозового. Только она уже не скрывала этого, а пришла однажды от его имени и напомнила о долге. «Ирка, гадина, так это же ты меня бандиту подставила?» – прошипела Варя, готовая вцепиться бывшей подруге в глаза. «Ты сама подставилась», – был ответ.
Вот и сейчас Варя подставлялась. Как бы добровольно. Никто ее на поводке к Лозовому не приводил, не раздевал и не брал силой. Сама, все сама. И деньги взяла, и отрабатывала свой долг, как могла. Иначе отвечать за Варю пришлось бы ее сынишке и родителям. Так заявила ее бывшая подруга. И Варя не посмела броситься на нее. Потому что существовали в мире вещи более важные, чем гордость, справедливость и месть. Какая мать готова рискнуть жизнью ребенка? Может быть, такие и существуют, но Варвара Добрынина не принадлежала к их числу. Единственное, на что она оказалась способна, – это высказать предательнице все, что о ней думает. На что бывшая лучшая подруга, многозначительно пощелкав зажигалкой, задумчиво произнесла: «А что, если у тебя еще и дом сгорит? Чем расплачиваться будешь?»
Варя прикусила язык. Да так, что вкус крови почувствовала. Позволить себе потерять дом она не могла. Его следовало срочно продать, пока не набежали сумасшедшие проценты за кредит.