Лагерем в тот вечер для них стала небольшая впадина на каменистом склоне холма. Даже накрывшись одеялом и курткой, Нилит дрожала, но разводить костер не посмела. Она прижалась к Аноишу, но все равно не могла согреться. Возможно, все дело было в Фаразаре, который сидел напротив нее и светился сапфировым цветом, словно гаснущая масляная лампа. Его глаза, как и звезды, были блестящими и холодными.
Он снова играл в гляделки. Его длинные, до плеч, волосы медленно развевались вокруг него, словно щупальца медузы. Его свет отражался от серой каменной стены. Фаразар все еще был голым, как и в тот день, когда он вылез из грудной клетки своего трупа, словно жук – из старого панциря. Раны на своей шее он совсем не стеснялся.
Фаразар уже привык к своей призрачной форме, и это создало для Нилит новую проблему. Скоро он сможет трогать вещи, держать их в руках, и даже выхватывать острые предметы из-за пояса и втыкать их в грудь их хозяев. Призраки – или «тени», как упорно называли их аркийцы, словно это как-то скрывало их природу – были далеко не безобидными. Да, они не отличались особой силой, а по твердости могли сравниться с пуховой подушкой, но они вполне были способны пользоваться предметами – например, ударить человека камнем или воткнуть в него что-то острое. Если учесть, что призраки никогда не спали, то у Фаразара появлялась возможность отомстить. Душа у него была достаточно черной для такого дела. Его холодный взгляд лишь подтверждал это.
– Еще жалобы есть? – с вызовом спросила она.
Он прищурился; на его губах снова заиграла эта ухмылочка. Он заговорил медленно и спокойно, но она слышала, что в его голосе скрыта ярость.
– Сначала я полагал, что мое убийство – один из твоих чудесных уроков; последняя попытка научить меня, глупого аркийца, уму-разуму. Столько лет, столько десятилетий ты читала мне скучные лицемерные проповеди, а сейчас, когда я невольно – во всех смыслах этого слова – оказался втянут в какое-то огромное приключение, ты еще не произнесла ни одной речи, посвященной великой победе надо мной. Это совсем на тебя не похоже. Это возбуждает во мне любопытство.
Нилит вздохнула. Она слишком устала, чтобы играть в его игры, и разбираться с его уловками.
– Это не какой-то важный урок, Фаразар. Я не учила тебя, а излагала свою точку зрения. Просто мои взгляды противоречили твоим устаревшим аркийским традициям. Перестань уже искать оправдания. Мы оба знаем, что происходит: я убила тебя и волоку тебя в Аракс, а когда мы доберемся до Великого колодца Никса, я превращу тебя в раба и заберу себе твое имущество. – Она взяла медную монету, висевшую у нее на шее, и ткнула ею в его сторону. – Все просто, Фаразар, и чем скорее ты это поймешь, тем более тихим и спокойным станет это путешествие – по крайней мере, для меня.
– Я и так наслаждался тишиной и покоем, пока ты не решила выследить и хладнокровно убить меня.
Нилит зацокала языком. В Крассе это считалось проявлением неуважения, и она не забыла это, даже прожив много лет в Арке.
– Трахать шлюх, пить и курить, доходя до скотского состояния – это, по-твоему, тихая и спокойная жизнь? Всем этим ты мог бы заниматься и в Араксе, но ты почему-то предпочел трусливо сбежать от меня и уйти далеко на юг. Оргии в городе тебе наскучили, муж мой?
– Я полагал, что в Эде меня не достанут негодяи, мечтающие перерезать мне глотку и ограбить – и вот к чему это привело! И, строго говоря, это были не «шлюхи», а дочери герцога Голджара. Ты сама бы это узнала, если бы не выбила из них дух, прежде чем воткнуть в меня нож.
Он потрогал свое горло.
– Да мне плевать! – усмехнулась Нилит. – Ты мог бы окружить себя целой армией и уйти вместе с ней за границу карты, и я все равно бы тебя выследила. Я слишком много времени провела в твоей тени, в том злопамятном городе. Я мечтаю о переменах, Фаразар, и чтобы их добиться, мне нужен твой труп.
Фаразар помрачнел. Его спокойствие дало трещину.
– Чего только не узнаешь после двадцати лет супружеской жизни, а? Я думал, что жена-чужестранка – беспроигрышный вариант. Даже не подозревал, что тебе хватит смелости убить меня, но теперь вижу, что твоя алчность не знает границ. Возможно, в твоих жилах тоже течет кровь аркийцев, – прошипел он.
Эти слова задели Нилит, и она вскочила, забыв обо всем.
– Самовлюбленный хрен! По-твоему, мною руководила только жадность? Значит, ты еще глупее, чем я думала!
Фаразар тоже вскочил; его лицо перекосилось от злости. Нилит поняла, что отреагировала именно так, как ему нужно.