Я подняла руку, любуясь подаренным браслетом, и повернулась к своей машине. В ту же секунду моё дыхание перехватило, и я буквально заставила себя протереть глаза. Нет, с Эклипсом все было в порядке, но рядом… рядом стоял чёрный матовый Де Томассо. Пантера 1972 года. Именно такая, как на фотографиях в гугле. На негнущихся ногах я подошла к машине. На лобовом стекле под дворником была зажата карточка с большой буквой «Р» на ней. Р — значит Роуз? Я достала карточку и развернула ее.
Теперь ты можешь загадать новое желание.
— было написано там. Я сжала в кулаке карточку, опустилась на колени перед машиной своей мечты и прислонилась лбом к ее прохладному боку.
Я уже и забыла про ключи, которые бросил мне Стролл. А они были именно от этой машины, ведь про Пантеру я говорила только ему.
Могла ли я принять такой подарок от него? Могла ли?
«Черт, да!» — кричало мое сердце, и я ему подчинилась.
Я бросилась в кабинет и вернулась оттуда с ключами. Внутри машины всё было такое старинное — широкие сидения, округлая приборная панель, кожаный руль. От волнения я не сразу смогла ее завести, но когда мне это удалось, я услышала самый лучший звук на всей планете.
Рокочущий двигатель требовал действий и скорости, и я дала ему всё это.
Эпилог
До суда дело так и не дошло. Ричард Роуш смог найти деньги, чтобы откупиться и пойти на мировую. Хотя ему пришлось признать ошибки конструкции трека и пообещать бесплатный ремонт. Но зато его компания была сохранена и репутация не пострадала.
Марк и Стролл Эбботы уехали в Крастхилл после этого — и я вздохнула спокойнее. С ними уехали и все друзья Стролла, включая Виктора. А вот Эмми наоборот осталась, к моему удивлению. Она перевелась в университет в нашем городе и стала работать в гараже на постоянной основе. Леона по-прежнему работала в «Гектарах». Марк не припоминал ей о ее шпионской выходке, чем несказанно ее радовал.
Мои родители вернулись из отпуска отдохнувшие и загоревшие. Я не сразу рассказала им обо всех произошедших событиях — не хотелось выслушивать нотации. Но, в конечном итоге, мне пришлось это сделать. Папа долго на меня ругался за то, что не позвонила им сразу, мама сдерживала себя, но я видела, что и она очень переживала. Однако спустя пару дней папа сказал, что гордится мной и это было самой лучшей похвалой из его уст.
Что же касается Дэймона… Этот парень с огненно-чёрными глазами затопил мое сердце и всю меня от и до. Не было ни дня, что бы мы не встречались. Он вновь катал меня на мотоцикле по ночам, накидывая мне на плечи чёрную кожанку. Только теперь эти покатушки заканчивались далеко не так невинно, как 5 лет назад. Часть моих вещей поселилась у него дома, а часть его вещей теперь были у меня.
Он был теперь моим, а я принадлежала ему. Это было так правильно и чувствовалось так хорошо, что я завидовала самой себе. Мы стали единым целым, разделяясь только во время гонок. На треках мы по-прежнему были противниками — соревновались друг с другом, порой, жестко и агрессивно. Но каждый раз, заехав за линию финиша, Дэймон подходил ко мне своей неспешной походкой, с силой прижимал к своему крепкому телу, целовал так, как умел только он — властно и нежно — и прикрывал свои глаза, в которых полыхало мое любимое чёрное пламя.