– Нет! Не смей даже думать так, Али! Это была ночь моей…
– Ничего больше не говори! – остановила его Александра. – Я и без того готова провалиться сквозь землю.
– Но тебе нечего стыдиться! Ты приехала сюда в депрессии… не знаю причины, но я ясно видел, что ты чем-то сильно угнетена… а потом ты заболела. Я воспользовался ситуацией…
– Это неправда. Я взрослая женщина, и прошлой ночью я прекрасно сознавала, что делаю. Но у меня есть муж.
– И ты его любишь, – тихо добавил Даниэль.
– Это верно, – прошептала она с болью в голосе. – А теперь прошу тебя, Дэн, отвези меня обратно в отель. Я тебя очень прошу.
К тому времени, как они добрались до «Золотого голубя», солнце уже встало. Когда Даниэль остановил машину, Александра повернулась к нему.
– Завтра я вернусь в Нью-Йорк, Дэн. – Она с грустью взглянула на свои забинтованные ноги. – Дам им возможность поджить еще немного.
– Лучше ты оставайся здесь, Али, а я вернусь в Нью-Йорк. Тебе нужен отдых.
Она отрицательно покачала головой.
– Ты же приехал сюда работать, Дэн. Ты же сам говорил, что в Нью-Йорке слишком многое отвлекает.
– Кажется, теперь я буду этому рад, – тихо признался он.
Наступило молчание, потом Александра в отчаянии взглянула на Даниэля.
– Я должна вернуться домой, пока еще не поздно.
– Наверное, ты права, – вздохнул он.
Она бросила на него проницательный взгляд.
– Я не хочу, чтобы это встало между вами. От меня Андреас никогда ничего не узнает о случившемся.
Даниэль посмотрел на нее с обидой.
– Неужели ты хоть на секунду могла предположить, что я ему расскажу? Он же мой лучший друг!
– Ты ничего не сделал ему во вред, Дэн. Ты позаботился обо мне, когда мне было плохо, вот и все. Даже прошлой ночью ты просто заботился обо мне… – она осеклась, не в силах продолжать.
«Неужели для нее это больше ничего не значило? – подумал Даниэль. – А может, так оно и к лучшему».
– Все верно, – прошептал он.
– Значит, останешься здесь на время?
Он кивнул, не доверяя собственному голосу. Она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку.
– Спасибо тебе, Дэн. За все.
– А знаешь, – вдруг сказал Даниэль, – я даже рад, что Андреас держал нас подальше друг от друга. Я этого никогда не понимал. Фанни считает, что это какая-то обоюдоострая ревность. То есть он хотел бы, чтобы мы оба принадлежали ему по отдельности. Во всяком случае, Фанни так говорит.
– Возможно, она права. Похоже, Фанни очень умная женщина.
Александру опять пронзило острое чувство вины.
– Я надеюсь, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче, – что когда-нибудь мы станем друзьями, Дэн.
– Мы уже друзья, – возразил Даниэль. – В любое время, когда тебе понадобится помощь… – Он перегнулся через нее, открыл пассажирскую дверцу, и в машину хлынул холодный утренний воздух.
– Береги себя, Али, – торопливо проговорил он на прощание. – И будь счастлива.
Александра стремительно обняла его, прильнула к нему, как испуганный зверек, ищущий тепла и успокоения, а потом вышла из машины и, прихрамывая, направилась к воротам.
Когда она скрылась из виду, Даниэль на мгновение прижался лбом к холодному рулевому колесу. На него нахлынуло одно из старых, незабываемых воспоминаний: его мать, склонившаяся над ним, обнявшая его в ту далекую ночь в Нюрнберге. В ту ночь он видел ее в последний раз. И хотя он знал, что эту, перевернувшую всю его жизнь женщину он, безусловно, еще когда-нибудь увидит, и даже не раз, его вновь охватило чувство безысходности и безвозвратной утраты.
Александра позвонила Андреасу из аэропорта Кеннеди.
– Алло?
Александра закрыла глаза.
– Можно мне вернуться домой?
– Али?! Слава богу! Где ты? – В аэропорту.
– Жди там, я за тобой приеду.
– Нет, – сказала она, – я возьму такси, это быстрее.
– Ну ладно. – Он помолчал. – Я взломал дверь в твою мастерскую. Прости, я был на грани безумия.
– Ничего страшного, – сказала Александра, и слезы покатились из-под ее закрытых век. – Я скоро буду.
Две недели спустя у нее обнаружилась задержка. «Может, это из-за болезни, – подумала Александра. – Или из-за перелета. У женщин бывают задержки после путешествия в самолете». У других женщин, может, и бывали, но у нее-то никогда не было!
Джон Манетти не спешил ее обнадежить.
– Я рад, что вы относитесь к этому разумно, Али, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы вы раньше времени начали предаваться восторгам, когда еще ничего точно не известно.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я не чувствую себя беременной.
Он улыбнулся.
– Ставлю вас в известность, что отнюдь не все беременные женщины страдают тошнотой по утрам.
Но уже на следующий день выяснилось, что Александра не принадлежит к числу счастливиц. Она села завтракать вместе с Андреасом, но стоило ей взглянуть на гренки и кофе, как она бросилась в ванную.
Андреас оторвался от «Нью-Йорк таймс» и вопросительно посмотрел на нее, когда она вернулась в столовую.
– С тобой все в порядке?
– Меня стошнило, – беспечно ответила она. – Теперь со мной все в порядке.
– Может, тебе записаться на прием к Манетти?
Александра взяла в руку чашку кофе.
– Я уже записалась. Иду к нему сегодня после обеда.
В тот вечер, когда они уже ложились в постель, Александра сказала мужу:
– В шесть часов мне позвонил Манетти.
Андреас завел будильник.
– Я думал, у вас назначена встреча.
– Мы действительно встречались. – Она помолчала. – Я сдала тест на беременность.
Андреас поставил будильник на тумбочку у кровати.
– Ну и как?
Она крепче стиснула руками край одеяла.
– Все получилось.
Андреас сел на кровать. Александра взглянула на его спину.
– Что ты чувствуешь?
Он повернулся к ней. Его глаза были пусты.
– Я рад за тебя.
– Ты не мог бы меня обнять?
– Конечно. – Он забрался в постель и небрежно обнял ее. – Вы с Манетти вскочили в последний вагон. Он уже небось думал, что дело не выгорит.
С этими словами Андреас вытянулся под одеялом, повернувшись к ней спиной, и погасил свет на ночном столике со своей стороны кровати. Александра выждала немного, потом придвинулась к нему, и их тела соприкоснулись. Она осторожно положила руку ему на плечо, но он так и не обернулся.
Новая жизнь у нее внутри трепетала и разрасталась. Ощутив первый толчок, Александра засмеялась и взяла Андреаса за руку.
– Чувствуешь? – прошептала она с радостным блеском в глазах, но он отдернул руку, и вся ее радость погасла.
«Как я смогу его любить? – подумала она. – Если ребенок унаследует глаза Дэна, это уничтожит все, что еще осталось от нашего брака». Андреас был внимателен и заботлив, но не желал даже прикоснуться к ней, пока она носила в утробе чужого ребенка.
По вечерам перед сном и по утрам, встав с постели, Александра запиралась в ванной, опускалась на колени на коврике и молилась: «Господи, сделай так, чтобы ребенок был похож на Андреаса, чтобы он мог его полюбить». В конце концов, – рассуждала она, – не исключено, что ее беременность – результат ИДО, а Манетти поклялся ей сделать все возможное, чтобы ребенок напоминал Андреаса по своим физическим характеристикам. «Боже милостивый, – умоляла она, торгуясь со всевышним, – я сделаю все, брошу живопись, не буду заниматься сексом, все, что угодно, только пусть он будет похож на Андреаса!» Но тут ребенок вновь начинал толкаться, и она обо всем забывала, охваченная всепоглощающим чувством любви к нему.
Схватки начались утром одиннадцатого января 1966 года. Андреас ушел на какую-то деловую встречу, поэтому Александра сама взяла чемоданчик со всем необходимым, стоявший наготове уже неделю, и поехала на такси в больницу. Роды продолжались уже семь часов, когда в родильное отделение с побелевшим лицом примчался Андреас.