Лампочка, должно быть, была мощностью сорок ватт или меньше, но желтушное свечение было достаточно ярким, чтобы заморозить Андрея на месте. Комната была разгромлена. Покрывало было сдвинуто к изголовью грязным комком, один стул перевернут, а стол накренился набок. Занавеска для душа была сорвана с большинства крючков, и по какой-то причине туалетная бумага была вытащена из рулона и разбросана по комнате свернутыми, червивыми прядями, которые оказались в куче у ног Шальнева.
Внезапно Андрей услышал, как щелкнула дверная ручка, и обернулся, чтобы посмотреть, как деревянная дверь грациозно распахнулась так же медленно, как и открылась для него. Но дверной проем был пуст, а потом из прохода в кусты выскочила кошка, и Дмитрий Федоров шагнул в желтую дымку, засовывая огромный пистолет за пояс брюк.
***
Глава 7
− Привет, Андрей, − сказал Федоров.
Он на мгновение заколебался, словно давая Шальневу время оглядеть его, оценить, собраться с духом. Он был примерно одного роста с Андреем, но гораздо более массивным, его знакомая бочкообразная грудь теперь сопровождалась некоторым дополнительным весом, хотя он все еще держался твердо, уверенно, что указывало на его готовность к действию. Его бледно-розовая кожа была вылечена недавним солнечным ожогом, который почти полностью облупился на горбатой переносице, его сизые глаза не изменились. Теперь его кудрявые седые волосы были немного короче, но такие же густые, как и десять лет назад.
Не сводя глаз с Андрея, он вошел в дверь, остановился на пороге, вытащил из нагрудного кармана своей видавшей виды рубашки пачку сигарет − "Мальборо" он курил с юности − и закурил, не предложив Андрею.
− Ты знал, что я здесь, не так ли? − сказал он, медленно выпуская дым. Он вспотел, на лбу у него выступили бусинки, а на правом виске-ручеек.
− "Здесь" снаружи или "здесь" в ДНР?
Федоров посмотрел на Андрея.
− Андрюха, да ты совсем не изменился. Ладно, давай сначала попробуем "здесь" в ДНР.
− Да.
− На улице?
− Конечно, нет.
Федоров слегка повернулся так, чтобы его спина была не к дверному проему, а к стене. Он выглянул во двор и повернул обратно. Пистолет, засунутый за пояс, был хорошо виден сквозь тонкую ткань рубашки.
−Я не знаю, кто это был, − сказал он.
−Ты знаешь, что здесь случилось? − Андрей с трудом сдерживал прилив адреналина. Он интенсивно размышлял о том, что могло здесь произойти.
− Нет.
− Ты был здесь все время?
Федоров затянулся сигаретой и покачал головой. Андрей заметил, что он курит почти до самого фильтра.
− Я был здесь около получаса назад. − Федоров огляделся по сторонам. − Я сам шокирован до чертиков. − Он провел толстой рукой по лбу, размазал пот и вытер ладонь о полы рубашки.
− Как ты узнал, что я здесь?
− Когда я пришел сюда, увидел все это, я отступил, пошел по улице и сделал несколько телефонных звонков. На обратном пути я услышал, как по улице проехала машина, и нырнула в переулок. − Он кивнул в сторону другой стороны улицы. − Я видел, как ты вылез из кабины и вошли в коридор. Когда я увидел, что загорелся свет, я перешел на другую сторону.
− Почему ты не позвонил отсюда?
− Я хотел, чтобы не было прослушки.
− Твой телефон прослушивается даже здесь?
Федоров вздохнул.
− Это долгая история, Шальнев. Нам нужно выбираться отсюда. Давай. У меня машина за углом.
Андрею не хотелось уходить.
− Что они искали?
− Не знаю. У меня ничего такого не было. Но они искали хорошо.
Федоров повернулся, Андрей взял свою сумку и последовал за ним. У двери он остановился, обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на комнату, выключил свет и закрыл за собой дверь. Они вернулись по тусклому коридору к кованым железным дверям, стук которых эхом отразился от булыжной мостовой и оштукатуренных стен. Здесь, вдали от душной тесной каморки Федорова, было немного прохладнее.
Когда они шли бок о бок по усеянному первыми опавшими листьями тротуару, их шаги были чуть ли единственными звуками на еще пустынной улице. Федоров казался озабоченным, и Андрей попытался вспомнить, как он себя вел десять лет назад, или на него повлияли нынешние обстоятельства. Он не мог вспомнить, так или иначе. Он также не мог избавиться от ощущения, что, уходя из комнаты Федорова, он уходит от Федорова, поворачиваясь к нему спиной так же уверенно, как если бы он повернулся на каблуках и пошел прочь от окровавленного тела своего друга. Андрею казалось, что он оставляет что-то позади в зловонной маленькой комнатке Федорова.