- Я ухожу, ей-богу.
Андрей кивнул.
- Да, я думаю, нам надо идти, но если ты веришь записке, - сказал он, - то ты должна верить всей записке. ты должна доверять мне и делать это так, как я думаю, что это должно быть сделано. Тебе это может не нравиться, но ты должна это сделать.
Елена слушала. Она выглядела прохладной в тени деревьев; она выглядела чистой и далекой от суровых реалий ДНР. Было в ней что-то такое, что напомнило Андрею тех бодрых комсомольцев другой эпохи, для которых Закавказье и Средняя Азия были приключениями, по праву принадлежавшими им. Она выросла на Донбассе, но не в ДНР. Несмотря на ее житейское знание страны, в ней не было мудрости; она могла точно оценить страну и ее народ, но без понимания; она могла объяснить ее историю, но не ее сердце. Тут была разница.
- Я жду, - сказала она.
Андрей потер лицо. Солнце уже далеко зашло за меридиан, и тени во дворе отступили к краю их ног, а каменная балюстрада уже собрала достаточно тепла, чтобы начать отбрасывать его. В этих широтах сентябрь был еще вполне летним.
- Я хочу, чтобы ты пошла одна, - сказал он. - В указанное в записке время. - Он посмотрел на часы. - Я собираюсь уйти несколько раньше.
- На пару часов?
- Как можно скорее.
Ее глаза снова впились в его лицо, и Андрей почти видел, как работает ее мозг, догоняя его мысли.
- Ты слышала сегодняшние новости ... взрыв машины?
Она выжидающе кивнула.
- Это была моя машина.- Он объяснил коротко, бегло, достаточно, чтобы она поняла степень сложности...и серьезность того, во что ей придется ввязаться. Он хотел, чтобы серьезность ситуации ослабила ее энтузиазм и обострила шестое чувство. Когда он остановился, в ее глазах уже не плясало нетерпение, а раздражение улеглось. Чем больше объяснений она получала, тем спокойнее становилась, словно сердцевина ее гнева была основана на том, что она считала покровительственным отношением Андрея и всех остальных, кто держал ее в неведении.
- Предположим, что твое жилище прослушивается и любой разговор там прослушивается, - сказал Андрей. - Предположим то же самое о "Лендровере", теперь, когда ты приехала сюда, чтобы встретиться со мной, ты также можешь предположить, что за тобой следят. Им нужна не столько ты, им нужны документы. Они думают, что я приведу их к ним. Вот в чем все дело.
- Я не уверена, что смогу это сделать, - вдруг сказала она. Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, в которых она теребила смартфон.
- Это..., я не боюсь, - продолжала она. - На самом деле нет. Но я не уверена, что смогу избежать слежки. Я никогда не прощу себя за то, что сделала это, за то, что привела их к тебе...я просто...
- Тебе не обязательно идти, - сказал Андрей. - Если ты не появишься, я не думаю, что они удивятся.
Она ничего не сказала на мгновение, затем она вздернула голову вверх.
- Тебе нужно, чтобы я это сделала?
- Тебе не обязательно это делать.
- Я имею в виду, поможет ли это в поиске дневника, если я помогу, или нет?
Андрей посмотрел на нее.
- Если ты не потеряешь самообладание, будет лучше, если ты пойдешь. Это могло бы облегчить мне задачу. Но если ты не уверена в этом, если ты не уверена в себе, и ты испугаешься и потеряешь голову, это может закончиться катастрофически.
Лена закатила глаза и начала укладывать смартфон в сумку.
- Подожди минутку, - сказал Андрей. - сотри это сообщение из памяти. Удали куки.
- Хорошо, - сказала Лена, нажимая кнопки. - Просто скажи мне, какого черта ты от меня хочешь.
Одетый в бежевый плащ и потертую зеленую кепку с козырьком, Александр Зурахов ехал в автобусе, в задней половине салона, искоса наблюдая за другими пассажирами. "Следующая станция - "Автовокзал", - сообщил репродуктор, и Зурахов начал пробираться к выходу. Выйдя из автобуса, Зурахов вскоре оказался в недрах автовокзала и вскоре миновал вывеску "Автоматические камеры хранения". Очень внимательно осмотревшись по сторонам, оставшись один в узком проходе между камерами Зурахов, натянув козырек кепки на лоб, стал колдовать возле одного из ящиков: опустил в прорезь монетку, набрал код на циферблате. Дверца открылась. Зурахов извлек из камеры спортивную сумку, незаметно вытащил из нее пистолет "Глок", проверил полную обойму, другую, с бронебойными патронами, лежавшую на дне сумки. Затем он положил пистолет назад в сумку и закрыл молнию. Прежде чем захлопнуть дверцу, он вдруг резко оглянулся, а потом решительно шагнул из прохода по направлению к выходу, стараясь держаться непринужденно, расслабленно, но контролируя ситуацию во все стороны.
***