Точно так же люди иногда обращались с Джесси, и меня это всегда бесило. Поэтому я направилась к ней через зал. И хотя с трудом искала подходящие слова, это все-таки было лучше, чем проигнорировать ее совсем.
— Эван Делани, — протянула я ей руку. — Ты уж прости, но я тебя что-то не узнаю.
Из-за бледности кожа ее казалась почти прозрачной. На висках проступали голубые жилки. Рука была холодной.
— Ну здравствуй, соплюшка.
Я раскрыла рот, но язык так и присох к небу, когда я прочла на ее нагрудном пропуске имя — Валери Скиннер.
Голос дребезжал, и она глотала окончания слов.
— С мозгами проблемы. От этого и речь такая, — тронула она себя за голову.
— Искренне сочувствую, — сказала я. — Нет, в самом деле искренне.
— Не сомневаюсь. Ну а как тебе мой новый внешний вид? — И, повернув голову, Валери продемонстрировала свой профиль. — Я пришлю тебе счет за пластическую операцию носа. Телеса свои я, правда, растеряла, зато хоть умру худой.
— Слушай, да ты выглядишь…
— Ладно, не парься. Лучше закрой рот, а то мух наглотаешься.
К счастью, я успела заранее прикрыться дежурной улыбкой, иначе имела бы сейчас плачевный вид.
Она огляделась по сторонам:
— Ну что ж, видимо, пора выпить и засвидетельствовать всем свое королевское почтение. Ведь это мой последний шанс увидеть всю эту деревенщину у своих ног. — Валери надменно улыбнулась: — Примадонна всегда остается примадонной.
И пошла прочь шаткой походкой восьмидесятилетней старухи. Мне же почему-то сразу захотелось помчаться в католическую церковь и исповедаться священнику во всех своих грехах.
Ко мне бочком подрулила Сиси.
— Это что, опухоль?
Я нахмурилась — меня неприятно кольнула такая откровенность.
— Не знаю. Рентгеновских лучей на лбу не видно.
Она сцепила руки замочком.
— Нет, просто я подумала, ты общалась с ним весь вечер и, может, он поделился с тобой, рассказал, в чем там дело.
— Не поняла.
Она кивнула на Джесси:
— Ну… эта инвалидная коляска. У него что, рак?
— Нет, спина сломана. Его сбило машиной. А с чего ты взяла…
— А-а! Ну тогда ладно! — Сиси заметно расслабилась. — Нам ведь не нужны новые имена в скорбном списке.
Она продолжала держать руки замочком, поглядывая на щит с надписью: «Наши усопшие», который только что установила.
— Извини, Сиси.
Я подошла к щиту. Под заголовком «Светлой памяти» помещались фотографии, газетные некрологи и список умерших. У меня стало покалывать пальцы, когда я начала их разглядывать.
Ко мне подъехал Джесси.
— Что это ты тут делаешь, Эв?
Я не могла оторвать глаз от щита, а Джесси вдруг откинулся на спинку своего инвалидного кресла и воскликнул:
— Боже мой! Как же это получилось? Будто снайпер поработал!
Билли д'Амато. Автокатастрофа.
Шэннон Грубер. Пневмония.
Тэдди Горовиц. Авиакатастрофа.
Линда Гарсиа. Тяжелая продолжительная болезнь.
Шэрлин Джексон. Осложнения при родах.
Я схватилась за голову.
Марси Якульски. Несчастный случай на дороге.
Рядом с фотографией Марси была приколота газетная заметка из «Цинциннати инкуайерер» под заголовком «Четверо погибли в серьезной автокатастрофе».
Рак.
Тяжелая продолжительная болезнь.
Осложнения при родах.
Джесси внимательно посмотрел на меня:
— Можешь считать, что тебе повезло.
Лучи от диско-шара плясали по доске, прыгая с одного имени на другое. Я прочла последнее и почувствовала, как к голове волнами прихлынула боль.
Дана Уэст. Военно-морской флот. Хирургическая сестра. Погибла при пожаре госпиталя.
— Мне нужно выйти! — Я бросилась к двери. От подступившей тошноты ужасно хотелось на воздух.
«Мустанг» мчался по Триста девяносто пятому шоссе на север от города, пожирая дорогу фарами. Я изо всех сил давила на газ.
— Я хорошо знала Дану Уэст. Ту медсестру, что погибла.
Я знала и все остальные имена на той доске скорби, но лицо Даны Уэст особенно четко врезалось в память. Я помнила ее теплую улыбку и этот смех, звонко разносившийся над конвейером в школьной столовке, и ее вечную готовность утешить любого, кто испытывал боль. Она жила за три дома от меня. Джесси погладил меня сзади по шее.
— Пожар в госпитале. Она погибла, исполняя служебный долг. Как несправедливо устроен этот ужасный мир, иногда я просто…