— Я плохо знаком с огнестрельным оружием, — с сомнением произнес Йн Чань. — По-моему, нож предпочтительнее. Он быстр, а главное, молчалив! К тому же у меня есть опыт обращения с ножом…
— Нет, сын мой, нож в данном случае не подойдет. Сандер Вановен — мощный мужчина и силен как бык. Тебе не удастся справиться с ним, имея в руке лишь нож. Пистолет — лучшее оружие против Сандера Вановена. Когда возникнут паника и суматоха, ты незаметно подберешься к нему и убьешь.
Линь Кэ подошел к письменному столу и, улыбаясь, достал из ящичка деньги.
— Сейчас я вручу тебе аванс — две тысячи гонконгских долларов. Видишь, я полностью доверяю тебе. Надеюсь, ты прекрасно справишься с моим заданием.
— Уверяю вас, достопочтенный, я все сделаю, как вы велите! — горячо воскликнул Йн Чань. — Я уничтожу белого дьявола, и духи моих предков помогут мне в этом!
Йн Чань в приподнятом настроении покинул квартиру Линь Кэ. Он, разумеется, знал, что этот зловещий старик является главой одной из самых могущественных триад в Гонконге и контролирует игорный бизнес, наркотики и проституцию. Ему было хорошо известно и то, что очень многие китайцы в Гонконге «охотились за драконом», то есть принимали наркотики, а Йн Чань всегда с презрением относился и к наркоманам, и к торговцам героином. Деньги, которые ему вручил Линь Кэ, тоже заработаны нечестным путем, но в них так нуждаются рабочие фабрики! Разве можно отказываться от денег, если они так нужны для благородных целей! А главной целью жизни Йн Чаня была борьба за улучшение положения рабочих.
Йн Чань родился и вырос в безнадежной нищете, получил начальное образование, выучился читать.
Именно книги сформировали личность Йн Чаня, и он стал убежденным, пламенным революционером.
Он восхищался социальным строем Нового Китая, революционными делами и взглядами его великого учителя и председателя Мао. Много раз Йн Чань мечтал покинуть Гонконг и перебраться жить в Китайскую Народную Республику, но мысль о бесправных рабочих, угнетенных непосильным трудом на фабриках и заводах, останавливала его.
Иногда Йн Чаню казалось, что большинство рабочих безразлично относятся к своему будущему, свыклись с тяжелым материальным положением и без него, Йн Чаня, вряд ли сумеют организовать борьбу за свои права. Его возмущало, что за многочасовой изнурительный труд рабочие получают нищенскую плату, которой хватает лишь на чашку риса и кусок рыбы.
Негодовал он и когда узнавал, что чудом сэкономленные деньги рабочие предпочитают тратить на азартные игры, а не на борьбу за свое освобождение.
В общем, Йн Чань видел свое предназначение в борьбе с ненавистными белыми дьяволами и в ведении разъяснительной работы среди рабочих фабрики.
Скоро он вместе с другими рабочими снова организует забастовку подобно той, которая была в 1967 году, если Сандер Вановен не закроет фабрику на время празднования китайского Нового года. Рабочие встанут в пикеты, чтобы не пропустить на фабрику предателей их интересов, согласившихся работать в этот день, и выдвинут хозяину свои требования.
Йн Чань считал, что неплохо изучил характер Сандера Вановена. Этот европеец упрям как черт и, зная о требованиях рабочих встретить Новый год дома, назло им не закроет фабрику. Мирная забастовка перерастет в стихийный бунт, начнутся беспорядки, возникнет суматоха. Тогда Йн Чань легко подберется к Вановену и уничтожит этого белого дьявола.
Йн Чань думал о предстоящем убийстве спокойно и даже немного отстраненно, поскольку ему и раньше приходилось лишать людей жизни, правда, не намеренно, а в целях самообороны.
Во время забастовки 1967 года Йн Чань, тогда еще слишком юный, сам не принимал участия в ее планировании, но хорошо помнил, чем все закончилось: разбитыми головами, лужами крови на земле, поломанными станками и тюремным заключением нескольких рабочих.
Опыт тех лет не прошел бесследно для Йн Чаня, и сейчас вместе с друзьями-рабочими Йн Чань постарается избежать ошибок. Правда, одно обстоятельство весьма огорчало и возмущало его: многие рабочие, помня о той забастовке, крайне неохотно согласились принять участие в новой, а некоторые и вовсе отказались под разными надуманными предлогами. Йн Чань очень надеялся на молодых рабочих: они были нетерпеливы, агрессивны, решительно настроены, и он рассчитывал заразить их примером всех остальных.
Пока Йн Чань добирался до дома, он тщательно перебирал в уме возможный ход предстоящей забастовки и с волнением думал о деньгах, которые ему пообещал Линь Кэ. Как с ними поступить? Потратить все на нужды рабочих? Но ведь и сам он слишком беден и во многом нуждается!
Нет, его представления о чести не позволят ему истратить на себя лично ни цента!
Адам пригласил Дебору пообедать в театральном ресторане отеля «Мирамар» на Натан-роуд, где подавали великолепные шанхайские блюда. Они заказали ветчину, из которой особым способом вытапливался весь жир, а к ней — набор специй и соус с чабером.
На гарнир им подали блюдо из цыплят, завернутых в листья лотоса и запеченных в специальной глине.
Дебора была в восторге от очень вкусных китайских блюд и восхищалась экзотическим интерьером ресторана.
Они с Адамом расположились за уютным столиком и с интересом разглядывали высокий потолок, обшитый тиком и украшенный ручной резьбой. На потолке были изображены девять драконов, символизирующих Цзюлун, полуостров и город, и покровительствующих Гонконгу на протяжении всей его истории.
Дебора пребывала в отличном расположении духа, и недавняя напряженность в отношениях с Адамом почти исчезла. Она понимала, что Адам повел ее обедать в надежде загладить свою вину, и была рада все простить ему, но разумно полагала, что не следует торопить события.
Сначала Деборе казалось, что Адам будет еще долго злиться на нее за то, что она следила за ним в баре отеля «Хилтон», но он, к ее удивлению, вел себя вполне дружелюбно и даже немного заискивал перед ней.
— Знаешь, Деб, я очень сожалею о вчерашнем, — наконец произнес он. — Надо было мне сразу рассказать тебе об Илае Кейгане! Я действительно давно его не видел и мечтал с ним встретиться. Понимаешь… — Адам немного замялся. — Я догадался, что ему не хочется афишировать свое пребывание в Гонконге.
— Илай? Тот парень?! — удивленно воскликнула Дебора.
— Да, Илай Кейган. Мы дружили с ним много лет, вместе летали в Корее, а затем перевелись на коммерческие рейсы. Потом у Илая началась полоса неприятностей, его выгнали с работы, и мы потеряли друг друга из виду.
— А что с ним случилось?
Адам нахмурился и, немного помолчав, ответил:
— Думаю, теперь я могу рассказать тебе обо всем.
Его жена изменяла ему, и однажды Илай, застукав ее в постели с любовником, убил его. Техасский суд не вынес ему обвинительного приговора, поскольку в деле было много смягчающих обстоятельств, и формально его оправдали.
— А чем он занимается в Гонконге?
— Сказал, что ему якобы предложили полетать, но, похоже, он о многом умалчивает.
— По-моему, ты принимаешь слишком близко к сердцу его проблемы, — заметила Дебора. — Просто он не хочет посвящать тебя в свои дела.
— Возможно, ты права, но мне любопытно узнать о его нынешней жизни, — признался Адам. — Ведь Илай — мой старый друг!
Настойчивый интерес Адама к проблемам старинного приятеля удивил и немного насторожил Дебору.
Ей показалось, что после встречи с Илаем в Адаме произошла какая-то неуловимая перемена, но она решила не задавать ему больше вопросов.
После обеда в ресторане началась концертная программа, и Дебора впервые увидела, что собой представляет традиционная китайская опера. Зрелище оказалось интересным, колоритным, но малопонятным.
Действие разворачивалось на небольшой сцене прямо в зале ресторана и удивляло отсутствием не только декораций, но и занавеса. Его заменяли двери, которые открывали и закрывали вручную. Два шелковых полотнища, на которых снизу были нарисованы колеса, изображали древнюю колесницу.
Все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины, кроме роли героини — ее играла совсем юная китаянка. На актерах были роскошные экзотические головные уборы и яркие пестрые одеяния.
Китайская музыка не произвела на Дебору приятного впечатления. Она показалась ей заунывной, чересчур резкой и громкой, а голоса певцов — слишком высокими и пронзительными.