Когда Сильвия скрылась из виду, Илай задумался: почему она подошла именно к нему и заговорила с ним? Даже американки, путешествующие в одиночестве и желающие завести приятные знакомства, не осмелились бы вести себя так. А для восточной женщины, пусть наполовину китаянки, и даже для девушки по вызову такое смелое поведение расценивается как верх бесстыдства!
Внезапно Илая осенила догадка. Ну разумеется, ее имя! В нем-то все и дело! Тот старый отвратительный китаец, нанявший его доставить груз с опиумом из Бангкока в Гонконг, — ведь его тоже зовут Кэ!
Линь Кэ. Конечно, имя Кэ весьма распространено среди китайцев, но поверить в простое совпадение трудно.
В последние две недели Илай общался только с этим китайцем, а теперь познакомился с Сильвией, и у обоих, у старика и девушки, была фамилия Кэ. Определенно они как-то связаны между собой, но как именно — он пока не знал. Однако твердо решил не иметь в дальнейшем никаких контактов с Сильвией Кэ и, конечно же, не ездить с ее туристической группой на экскурсию. Нельзя подвергать себя риску!
Илай снова облокотился на перила, раскурил потухшую сигару и залюбовался живописным пейзажем острова. У него вдруг мелькнула мысль, что вполне можно позволить себе задержаться в Гонконге на несколько дней и поразвлечься, но он тут же решительно отмел ее как нелепую. О каких развлечениях он может мечтать, когда его главная задача — выбраться с острова живым!
В роскошной каюте океанического лайнера Сандер Вановен занимался любовью со своей новой женой Карен. Молодая женщина сидела на нем верхом, ее маленькие крепкие груди зазывно раскачивались и даже подпрыгивали перед его лицом, тело дергалось, как поплавок в бушующем море.
Сандер лежал на спине, и эта поза нисколько не умаляла его мужского достоинства. Мысль о том, что партнерша по сексу — его молодая жена, даже усиливала остроту ощущений.
Карен, миниатюрная женщина двадцати восьми лет, с коротко подстриженными черными волосами, теплым взглядом карих глаз и миловидным выразительным лицом, была полна жизненных сил. Сандер не переставал удивляться ее бьющей через край энергии: казалось, что даже во сне Карен продолжала двигаться, ворочаться, будто сожалела о потерянном на сон времени.
Они познакомились четыре месяца назад и теперь возвращались домой после трехнедельного медового месяца, проведенного на Гавайях.
Карен стала третьей женой сорокалетнего Сандера Вановена, и он расценивал их брак как несомненную удачу. До этого ему не везло с женщинами, но отныне он был окрылен надеждой на счастливое будущее и, главное, на появление наследника — продолжателя его рода. Наконец-то он встретил женщину, которая полностью устраивала его в постели, отвечая всем его сексуальным запросам!
Весь медовый месяц они с Карен не расставались ни на минуту, предпочитая проводить его преимущественно в постели. Сандер запретил жене пользоваться противозачаточными таблетками, но пока это не принесло ожидаемого результата. Если и в этом месяце все останется по-прежнему, с тревогой думал Сандер, значит, с Карен что-то не в порядке.
Карен крепко схватила своими маленькими руками плечи мужа и запрокинула голову. Тело ее изогнулось, и она издала пронзительный крик, похожий на крик волчицы. Тело Сандера напряглось, он приподнялся вместе с сидевшей на нем Карен, и потом оба в изнеможении рухнули на постель.
Некоторое время они лежали молча, тесно прижавшись друг к другу, и Карен, слушая, как с шумом вздымается грудь мужа, задремала.
Сандер Вановен был высоким, крупным, широкоплечим и очень сильным мужчиной. Он постоянно заботился о своей физической форме и раз в неделю обязательно играл в гольф, а в сезон игры в крикет не пропускал ни одного матча.
Рыжеволосый, с зелеными, излучающими холодный блеск глазами, он носил густую огненно-красную бороду — предмет его гордости.
Много лет назад, когда Гонконг был обычным заурядным городом, предки Сандера решили заняться здесь торговлей наркотиками и весьма преуспели на этом рискованном поприще. Удача благоволила клану Вановенов до тех пор, пока семейное дело не перешло в руки отца Сандера. Ему, придерживавшемуся строгих миссионерских принципов, претило заниматься торговлей опиумом. Дела шли все хуже и хуже до тех пор, пока его сын Сандер Вановен не взял бразды правления в свои цепкие руки. Он возобновил утерянные связи с изготовителями опиума и наладил транспортировку наркотиков. За несколько лет он сколотил приличное состояние, которым могли бы гордиться его предки.
Теперь Сандер Вановен по праву считался одним из богатейших и могущественных людей Гонконга и, судя по всему, не собирался останавливаться на достигнутом. Он неустанно размышлял о расширении бизнеса и думал об этом даже после бурных любовных утех. Частенько он сожалел о том, что не родился в эпоху морского пиратства, когда торговля опиумом процветала, и нередко представлял себя дерзким, отважным корсаром с огненно-рыжей бородой.
Мысли Сандера прервала Карен. Она проснулась, шумно заворочалась и, подняв с пола полупустой бокал с шампанским, сделала глоток.
— Черт, и бутылка уже пуста, — недовольно пробормотала она.
— Позвони и закажи новую, — сказал Сандер.
— Да нет, больше не следует пить, ведь мы скоро причалим.
— Ну, как знаешь.
Сандер поднялся с кровати и голый подошел к иллюминатору. Наклонив голову, он посмотрел на приближающееся здание океанического терминала. Потом задумчиво погладил свою рыжую бороду и сказал:
— Минут через десять причалим. Давай не будем торопиться. Пусть вся шумная толпа туристов схлынет, и тогда мы спустимся вниз.
Он вернулся к кровати и выжидательно посмотрел на лежавшую Карен. Ее пальцы игриво коснулись его мощного обнаженного тела, и она улыбнулась.
— А ты, я вижу, уже выдохся, дорогой.
— У меня ведь были на то причины, не так ли?
— Сандер, а ты не хочешь развлечься… немного по-другому?
— По-другому, малышка? А как же моя борода?
Она не помешает?
Он прилег рядом с женой, подперев голову рукой, и внимательно посмотрел ей в глаза. Карен нисколько не смутил его пристальный взгляд.
— Не знаю, — сказала она. — Возможно, это тоже здорово.
Сандер стал медленно поглаживать ее грудь, отчего по телу Карен пробежала легкая дрожь.
— Ты очень опытный любовник, Сандер, — прошептала она.
Он самодовольно усмехнулся:
— Если хочешь знать, у меня раньше даже была целая коллекция.
— Коллекция чего?
— Коллекция порнографических фильмов и журналов, лучшая коллекция в городе! Сейчас с этим проще и можно купить все что пожелаешь, а раньше я доставал их с трудом и за большие деньги.
— А зачем ты их собирал?
Карен слегка щурилась, глядя на мужа. С юности она была близорукой, но никогда не носила очков, полагая, что они портят ее внешность.
— Как зачем? Многие люди имеют хобби!
— Оригинальное хобби! А главное, помогает тебе в практической жизни!
— Иногда, — отозвался Сандер. — Если нам когда-нибудь станет скучно, я покажу тебе свою замечательную коллекцию.
— Звучит заманчиво и многообещающе. — Карен прижалась к мужу и с игривой настойчивостью стала ласкать его. — Ну вот! — раздался через пару минут ее ликующий возглас. — Ты уже снова готов к атаке.
Давай, дорогой, давай!
Сандер молча склонился над Карен, но тут их обоих сильно качнуло — лайнер причалил к берегу.
— Ты думаешь, мы успеем? — с сомнением спросила Карен.
— А куда торопиться? Пока будем швартоваться…
Да и много ли времени нам потребуется?
Пожилой китаец, напоминавший Илаю Кейгану Фу Манчжоу, героя книг Сакса Ромера, мерил шагами комнату, останавливаясь у окна, из которого открывался вид на океанический терминал. Китаец надеялся разглядеть в толпе пассажиров одного молодого американца.
Линь Кэ знал, что он похож на Фу Манчжоу, и это обстоятельство доставляло ему немалое удовольствие. Он прочитал все книги Сакса Ромера о знаменитом восточном криминальном авторитете и впоследствии, когда сам стал таковым, старался неустанно поддерживать этот имидж.
Разумеется, между ним и авторитетом существовали различия, и устранить их было не в силах Линь Кэ. Он не мог изменить цвет своих черных глаз на изумрудно-зеленый, хотя и пробовал носить контактные линзы. Но образ китайца с изумрудно-зелеными глазами вызывал у Линь Кэ усмешку. В отличие от знаменитого героя Линь Кэ не был ученым, не имел ученой степени, и его возраст приближался к семидесяти годам.