Хильда добилась своего, мощная немецкая машина, не зная поломок и сбоев, монотонно вбивала сваи. Раздавленный Шишкеев отрешенно смотрел на небо широко раскрытыми глазами, ему вспомнился монолог раненого князя Болконского под небом Аустерлица.
Конечно, происходящее назвать сексом нельзя было даже с натяжкой, это скорее была изощренная месть за поражение во Второй мировой. Однако дело шло к развязке, неожиданно отчетливо зазвучала тревожная музыка Вагнера, кажется, «Полет валькирий», Хильда изогнулась, замерла и рухнула на Витьку, под ним с треском переломился шезлонг. Витька прикинулся мертвым. Счастливая Хильда с шумом, в облаке брызг, как сказочная Брунгильда, издавая победный клич Нибелунгов, погружалась в море. Воспользовавшись моментом, подхватив штаны и рубашку, Шишкеев, прихрамывая, припустил в сторону отеля.
Забежав в номер и закрыв дверь на замок, он на всякий случай подпер ее тумбой. Стоя перед зеркалом и пересчитывая раны, Витька пришел к выводу, что немецкий секс сродни русскому бунту – такой же бессмысленный и беспощадный.
Тошно было Витьке, рука сама потянулась к телефону, палец безошибочно ткнул в строчку «Дина».
– Ну слава Богу, я уже думала, что сегодня не позвонишь. Как отдыхается?
– Диночка, да разве без тебя отдых! Дни считаю, хорошо, осталось немного.
– Что-то мне не нравится твое настроение. Случилось что?
– Да пообщался тут на пляже с одним нехорошим человеком.
Шишкеев был настолько искренен в своей вере в невинность, что даже не стал ничего выдумывать.
– Витенька, плюнь, выбрось из головы, забудь, как будто ничего и не было.
– Постараюсь, любимая.
День пятый. Парижанка
Шишкеев встал ни свет ни заря, быстренько умылся и рванул на завтрак. Ресторан был пуст, Витька был первым посетителем. Раскланявшись с улыбчивым администратором, он на скорую руку перекусил и вернулся в номер, уж очень ему не хотелось встречаться с немецким семейством. На пляж тоже идти было нельзя, потому что Горст с женой и племянницей будет там ровно в девять тридцать со всей своей немецкой пунктуальностью. Чтобы чем-нибудь занять день, Витька решил съездить в Салоники за подарками для домашних. Он заказал по телефону машину и стал собираться. В холле отеля к нему подошел распорядитель.
– Господин Шишкеев, вы не будете возражать, если вместе с вами до торгового центра доедет мадам Дюваль?
Витька был не в духе «Ну тупые, какая мне на хрен разница, Дюваль или еще какая-нибудь мадам Бланк. Я что, с ней знаком?»
– Нет, не возражаю.
Он вышел на улицу, мерседес с логотипом отеля стоял у центрального входа, за рулем сидел знакомый водитель. Около машины его поджидала женщина лет сорока, стройная, русоволосая, совсем не симпатичная, в легоньком льняном платье, бежевых балетках и с модной сумкой в руке. Она как бы воплощала в себе основные принципы французской моды – минимум косметики, вещи должны украшать фигуру, важно качество, а не количество, минимум аксессуаров, и, конечно же, женщина должна быть ухоженной. Шишкеев открыл заднюю дверь, приглашая ее в машину. Она мило улыбнулась и поблагодарила:
– Спасибо за понимание.
– Не за что. Надеюсь, поездка будет приятной.
Утром было еще не жарко, и водитель не стал включать кондиционер, он просто опустил стекло. Витька с удовольствием вдыхал ароматы Греции. Молчание становилось неловким, и мадам ненавязчиво его нарушила:
– Надеюсь, не очень вас стеснила?
– Ну что вы, забудьте.
Она протянула ему руку:
– Меня зовут Колет.
Шишкеев, от греха подальше, руку целовать не стал, а слегка сжал ее в своей ладони.
– Виктор.
– О, легко запомнить, вы тезка великого Гюго.
Колет решила, что пришло время познакомиться поближе. Слегка грассируя, она рассказала, что родом из Парижа, и сейчас она с мужем и двумя детьми живет в собственном доме в престижном районе Гарш на западе от столицы, и еще у них квартира на улице Бельшас, на берегу Сены, недалеко от музея Орсе, имеющего репутацию культурного центра современного Парижа. У мужа бизнес на севере Франции, он производит кальвадос.
– Так что, Виктор, если увидите бутылку Boulard или Pere Magloire, знайте, это продукция нашего семейства.
Витька задумался: «Франция, Франция, чем же ты знаменита – французы построили Эйфелеву башню, Версаль, собор Парижской Богоматери, написали про трех мушкетеров, придумали минет, французский поцелуй, и еще вспомнился французский насморк».
– Да, Колет, поистине Франция великая страна.
Все французы немножко националисты, и от такой похвалы парижанка слегка зарделась.