Он бежит, пригнувшись, вперед, к стоящему среди песков лайдеру, а навстречу ему хищно свистят пули и лезут какие-то люди в таких же легких скафандрах и с такими же автоматами, как у нас. Я откуда-то знаю - это враги, и им тоже крайне необходимо добраться до лайдера, и я стреляю, и не свожу глаз с парня, который все ближе к непонятной мне, но, я чувствую, жизненно-важной для всех для нас цели. Но он не добегает до лайдера каких-то двух шагов, когда пули отбрасывают его назад, он опрокидывается навзничь, нелепо разинув рот, и тогда я кричу соседу, который стреляет рядом со мной:
– Прикрой меня, я пригоню его!
– Нет, Григ! - хрипит он в ответ и поворачивает ко мне почерневшее от усталости лицо. - Ты единственный маоли среди нас. Если тебя пристрелят, нам конец. Пойду я!
Он хватает меня за плечо, пытаясь остановить, и я чувствую, как во мне поднимается холодная злая ярость.
– Я маоли, и я все еще твой командир!
Он сникает и отводит глаза.
– Так точно, сэр.
А я ободряюще хлопаю его по спине: "Не боись, Рик, прорвемся!" - и бегу по песку туда, где, припав на одно крыло, словно раненая птица, застыл такой знакомый и родной лайдер…
…Нашатырь. Какая же это мерзкая штука. Да уберите вы его от меня, в конце концов! Я дергаюсь, пытаясь вырваться из чьих-то цепких рук. Отпустите же меня, придурки, мне же надо добежать до лайдера, иначе…
– Спокойно, Брайан, спокойно… Да держите вы его крепче, мать вашу…
– Ага, его удержишь…
– Нужна еще инъекция…
– Нет! Больше нельзя, может не выдержать сердце…
– Брайан, успокойтесь, откройте глаза…
Чьи это голоса? Один из них вроде знакомый, но сейчас абсолютно не уместный. Но мне некогда разбираться. Сейчас главное - добраться до лайдера. И я бегу по белому, как снег, песку, вокруг свистят пули - свои и чужие, а сверху на меня падает кроваво-красное небо…
Открываю глаза и вяло осматриваюсь по сторонам. Я в реанимационном "катафалке" - сложном, напичканном электроникой сооружении, очень отдаленно напоминающем кровать. Чувствую себя абсолютно разбитым, ноет каждая клеточка, каждый нерв. Мускулы затекли, а голова просто взрывается от боли.
– Очнулись? - Это главврач Карл Рабиш. Его лицо и голос спокойны, и только между бровей пролегли тревожные складочки морщин.
– Что со мной было, док?
– Приступ. Возможно, под влиянием чипа ваша мозговая активность вдруг выросла в несколько раз, а потом резко подскочило сердцебиение, и оно все росло, но тут датчики стали один за другим выходить из строя. Вы сорвали с себя ремни, вывалились из кресла на пол и закричали. Вас стала бить такая судорога, что я испугался, как бы вы не разбили себе голову об пол. Я позвал дежурную бригаду врачей и санитаров. Мы пытались успокоить вас, сделать инъекцию, но вы вырывались и силились куда-то бежать.
– Я бежал к лайдеру, док. Почему-то мне было очень важно добежать до него.
– У вас была галлюцинация?
– Похоже на то. Я словно очутился в теле другого человека, то есть может и не совсем человека… Док, а вы не знаете, кто такие маоли?
– Маоли? - Рабиш задумывается, вспоминая. - Я не очень-то увлекаюсь политикой, но вроде что-то такое про них слыхал. Вроде это малочисленный подвид людей, населяющий одну из наших дальних колоний. Их планета находится, вернее находилась где-то в созвездии Плеяд…
– Плеяды не совсем созвездие, док, - поправляю я. - Строго говоря, это звездное скопление в созвездии Тельца.
– Ага… Ну вам виднее. А я в звездной картографии полный профан.
– Понятно, док. Извините, что перебил. А как называлась их планета, помните?
– М-м-м… вроде Лагута или что-то в этом роде.
– И что там произошло?
– Что-то такое глобальное: то ли техногенная катастрофа, то ли военный конфликт, но их планета погибла, а беженцы маоли одно время жили на Земле-3, причем чуть ли не в Мегаполисе. Но это все было очень давно, лет двадцать назад, а может и больше… Вам лучше посмотреть в информатории.
– Для этого нужна визор-связь, - возражаю я.
У меня в палате, конечно, имеется экран визора, но он так сказать односторонний, я могу только смотреть по нему трансляцию визорвещательных каналов. А чтобы самому выйти в общегалактическую компьютерную сеть, нужен визор-фон, то есть соответствующее подключение и сенсорная панель. У меня дома, разумеется, визор-связь есть, но док вряд ли отпустит меня сейчас домой. Впрочем, если бы у меня был коммуникатор, я смог бы подключиться к своему домашнему визор-фону через него, но у меня даже коммуникатора нет. Короче, безнадега.
– Док, а может, вы отпустите меня на часок домой? - без особой надежды спрашиваю я.
– Не отпущу, - отказывает мне Рабиш, - но разрешу утром воспользоваться визор-фоном из моего кабинета. Я введу ваше имя в систему экстренного допуска, но, надеюсь, вы не станете злоупотреблять моим доверием?
– Будьте спокойны, док. Поверьте, для меня это не праздное любопытство.
Рабиш смотрит на меня с интересом, но вопроса не задает. Вместо этого он говорит:
– Ладно, отдыхайте, Брайан. Утром увидимся. Вы сможете сами заснуть или дать вам снотворного?
– Док, а можно мне воспользоваться визор-фоном прямо сейчас? - прошу. Рабиш колеблется, и я торопливо говорю: - Всего часок, обещаю!
– Один час, - строго говорит врач. - Но вначале кое-какая процедура.
Он что-то делает с настройками "катафалка", и я ощущаю легкое покалывание в висках, а потом оно прекращается, а вместе с ним исчезает и головная боль. Теперь легкие булавочные уколы бегут по всему телу, ломота в мускулах проходит, и в целом мне становится значительно легче. Рабиш смотрит на показания подключенных ко мне приборов.
– Все в порядке, Брайан, можете вставать. - Он отсоединяет датчики и помогает мне подняться. - Пойдемте, я вас провожу.
Несмотря на процедуру, меня все еще немного пошатывает, и я изо всех сил стараюсь скрывать это от Рабиша. Но он все равно замечает, вздыхает, осуждающе крутит головой, но ведет меня в свой кабинет.
Кабинет главврача мне нравится - удобно и лаконично, ничего лишнего. Все шкафы спрятаны в стены спокойного коричневато-бежевого цвета. Окно закрыто фотопанелью с видом на предрассветное озеро среди гор. Потолок мерцает приглушенно-рассеянным светом, который по простой голосовой команде то становится ярче, то, наоборот, тускнеет. Экран визора большой, в полстены, а сенсорная клавиатура управления визор-фоном встроена прямо в письменный стол.