— Отметь её, — попросил Дриззт. Дроу отступил на шаг и снял с сплеча Тулмарил. Товарищи поняли его замысел.
Брунор огляделся, похлопал по карманам, по сумке, пытаясь сообразить, как бы сделать то, о чём просит рейнджер. Он достал одну из карт, оторвал от неё уголок и сунул в рот. Не переставая жевать, дварф обратился к стене, ещё раз аккуратно ощупывая поверхность. Найдя свинцовую пломбу, он выплюнул разбухший пергамент, прилепил его нужному месту и отошёл в сторону.
Дриззт уже положил стрелу на тетиву. Он поднял лук и прицелился.
Дроу выстрелил, и вспышка молнии осветила комнату. Магическая стрела попала точно в цель. Он сожгла бумагу, затем прошла сквозь свинцовую оболочку, попав в кнопку за ней, испепеляя её навсегда. И рейнджер, и дварф, стоящий рядом, знали на какой риск они пошли, ведь Дриззт мог запросто запечатать секретную дверь.
Спутники слышали, как перемещаются камни где-то за стеной, но вот что это было — признак удачи или предзнаменование гибели — угадать было невозможно.
Камень заскрипел, когда противовес в каком-то невидимом механизме пришёл в движение. Затворная плита немного подалась назад, открывая взору очертания дверного проёма ростом с дварфа. Пыль осыпалась с краёв, а в ноздри ударил затхлый запах былых времён. С протестующим скрежетом дверь отошла в сторону, исчезая в правой стене.
— Как ты узнал? — затаив дыхание, спросила Далия.
— Чертовски умный трон, а? — усмехнулся Атрогейт.
— Вперёд и побыстрее, — поторопил товарищей Джарлаксл.
Дриззт хотел было войти, но Брунор остановил его и отодвинул в сторону.
Король дварфов повёл их в ещё более глубокий, давно не использовавшийся коридор, который переходил в крутой лестничный спуск всего в несколько футов высотой.
Завершал процессию Атрогейт, поставивший тяжёлую каменную дверь на место.
По мере спуска, Брунор прибавлял шаг, ступая по ненадёжным каменным ступеням. Он не опасался упасть. Он знал что грядёт.
Лестница вывела в узкий коридор, который, в свою очередь, вывел в пещеру пошире, залитую оранжевым светом: Кузню Гонтлгрима.
Брунор затормозил, широко раскрыв глаза, разинув рот и переходя на шепот:
— Ты видишь это, эльф?
— Вижу, Брунор, — ответил Дриззт, и голос его звучал тихо и почтительно.
Не нужно было быть дварфом Делзун, чтобы понять священное значение этого места, и его волшебство. Будто бы ведомый неведомыми силами, Брунор плыл к большой центральной печи, и казалось, что дварф увеличивался с каждым шагом, словно древняя магическая сила бурлила в его теле.
Он остановился перед открытой печью, глядя в пылающий огонь, который стал по-настоящему живыми, когда освободился Исконный. Лицо Боевого Молота покраснело от жары, но его это не беспокоило.
Так он простоял в течение долгого времени.
— Брунор? — осмелился окликнуть товарища Дриззт. — Брунор, у нас мало времени.
Даже если дварф и услышал его, то не подал виду.
Рейнджер обошёл друга, желая поймать его взгляд, но не смог. Дварф стоял с закрытыми глазами. И когда он снова открыл их, было ясно, что разум Брунора очень далеко, и он едва ли замечает Дриззта и остальных.
Дварф поднял топор и шагнул к открытой печи.
— Брунор?
Затем он снял щит, положил его на небольшой выступ напротив огня и водрузил сверху топор.
— Брунор?
Не используя никаких инструментов, дварф ухватил за обитый металлом край щита и сунул его печь, напевая на языке, который не был известен никому из присутствующих, да Боевой Молот и сам себя не понимал.
— Брунор!
Все четверо ждали что щит, изготовленный преимущественно из дерева, сгорит в пламени, но этого не произошло.
Дварф некоторое время пел, потом потянулся и снова взялся за щит.
— Брунор! — Дриззт подошёл к нему с мыслью оттащить от печи. Но это было сродни тому, как если бы дроу задумал подвинуть саму печь. Рейнджер ударил по руке друга, вкладывая в удар всю свою силу, но не смог и на миллиметр сдвинуть дварфа. Брунор даже не заметил этого. Он просто вытащил из огня щит с лежащим на нём зазубренным топором.
Он не стал остужать их, а просто водрузил щит на место и поднял топор. Потом дварф отошёл от печи и повернулся к остальным, мотая головой и выходя из транса.
— Почему твои руки не обожжены до костей? — спросила Далия. — И почему кожа на пальцах не сходит словно пергамент?
— Что? — спросил дварф. — О чём это ты болтаешь?
— Щит, — сказал Джарлаксл, и Атрогейт снова захохотал.
— Что? — снова спросил Брунор, снимая щит, чтобы разглядеть его.
Дерево осталось точно таким же, каким и было, может только чуть потемнело. Но там где раньше было железо, теперь сияло серебро, а все вмятины и зазубрины исчезли, будто бы щитом никогда и не пользовались. Но удивительнее всего выглядела эмблема в центре. Она тоже сияла серебром, а пена на кружке казалась реальной, она была белой и блестящей на вид.
— И топор, — добавил Джарлаксл, и все увидели перемены, произошедшие с оружием. Обух переливался серебром, искры пробегали по его смертоносным краям. На нём по-прежнему виднелись следы многочисленных битв — без сомнения, боги дварфов сочли оскорблением для Брунора удалить эти знаки боевой доблести — но теперь в нём была видимая всем сила, какая-то внутренняя мощь, которая переливалась, будто бы прося выхода.
— Что ты сделал? — спросил наёмник.
— Говорил с ними, вот что, — пробормотал Брунор и ударил топором о щит.
Шум в дальнем конце зала заставил всех повернуться. Дриззт снял Тулмарил с плеча, Атрогейт и Брунор встали по обе стороны от него. Джарлаксл отошёл на пару шагов, доставая пару волшебных палочек.
— А вот и они, — заметила Далия, становясь прямо позади рейнджера. Она подвинула его в сторону посохом и встала между ним и Атрогейтом.
Дриззт посмотрел на Брунора, который казался заинтригованным. Дварф только мельком взглянул на дроу, выставил руку со щитом вперёд. Разглядывая тыльную часть щита, Боевой Молот выглядел ещё более озадаченным. Брунор вытянул свободную руку вперёд, и, казалось, что она прошла сквозь щит.
Но каково же было удивление дварфа, когда он вынул руку уже с сосудом, с большой пенящейся кружкой. Брунор ещё раз посмотрел на щит, и глаза его снова расширились. Он протянул кружку Дриззту и достал из щита ещё одну.
— А эта для меня? — требовательно спросил Атрогейт.
Дриззт передал кружку дварфу, и, повернувшись, принял вторую из рук Брунора, который уже извлекал третью. Вторая кружка перешла к Далии. Четвёртую дали Джарлакслу, и Брунор вынул пятую и последнюю.
— Теперь этот щит стоит того, чтобы его носить! — воскликнул чернобородый дварф.
— Это подарок богов, — сказал Брунор, и Атрогейт широко улыбнулся.
— Это что? — спросила Далия.
— Надеюсь, что глоткодёр! — отозвался Атрогейт.
Эльфы неуверенно посмотрели друг на друга и на напитки, но Брунор и Атрогейт не колеблясь ни секунды подняли кружки в тосте и сделали по большому глотку.
Казалось, оба они налились силой. Атрогейт осушил металлическую кружку и смял её одной рукой, затем отбросил в сторону и достал кистени.
— О задница Морадина и борода Клангеддина, чудеснейший вид какой! — декламировал он. — Пятерка с оружием грозным в руках готова принять этот бой. Но боги в раздумьях затылки скребут, качают они головой, неужто разделят сей дварфы трофей с эльфийкой и парочкой дроу!
— Бахаха! — взревел, как ни странно, Брунор, а не Атрогейт.
— Пейте, дурачьё! — сказал чернобородый дварф эльфам. — И ощутите, как сила дварфийских богов разольётся по вашим жилам!
Дриззт первым сделал долгий глоток, взглянул на остальных и кивнул им, а затем допил остатки и тоже отбросил кружку в сторону.
Брунор прищурился. Комната казалась более светлой, чем была до того, дварф стал видеть яснее и отчётливее, а когда поднял топор и щит, вес их казался меньше.
— Какое-то зелье, — заметил Джарлаксл. — Какая удивительная защита.