Иссиня-белое. С бесцветными тонкими губами. С голубыми яркими глазами. Мертвыми.
Где-то в глубине мозга, у самого затылка, я знала, что она мертва. Знала, еще глядя с террасы. Поэтому сейчас уже не испугалась, не вздрогнула.
Я вытащила телефон из заднего кармана левой рукой, большим пальцем ткнула в кнопку вроде бы экстренного вызова, приложила его к уху. В правой я по-прежнему держала свою кружку.
– Алло.
Мне ответил мужской голос.
– Я тут девушку нашла. Мертвую. В бассейне.
– Она что, утонула?
– Ну, это вряд ли. Это пустой бассейн, заброшенный. На горе. С вышкой.
– Алиса, с тобой все в порядке?
Надо же, местная полиция по имени ко мне обращается. Я уставилась на экран. На нем был неизвестный номер, не экстренный. Куда это я позвонила? Кому?
– Кто это?
– Это Гонзу. Алиса, ты не шутишь?
Господи, это тот мужик вчерашний. А почему это я ему звоню? Я еще раз посмотрела на экран телефона. А! Он же вчера мне свой номер оставил. Последний входящий. Это я в него пальцем попала, а не в экстренный. Когда уж пользоваться техникой научусь, деревенщина сиволапая!
– Какие тут шутки, – говорю. – У меня под балконом заброшенный бассейн, в нем девушка мертвая. Я думала, в полицию звоню, промахнулась просто. Извини. Сейчас буду им звонить. Пока.
А он мне:
– Не надо в полицию. Я сейчас приеду и полицейских привезу. Ты можешь там подождать?
– С ней подождать?.. Могу…
Я стояла с кружкой остывающего, омерзительно-сладкого кофе в руке. У меня под ногами в тени, падающей от высокой стенки бассейна, лежало мертвое тело. Прекрасное начало нового дня.
Вот у Энди в одном из рассказов этот его Люсьен-Маугли приезжает на островок, затерянный в шведских фиордах. Зачем, я не помню. На острове живет семейка какого-то спятившего антиквара. А, вспомнила, тот хотел найти покупателя на кинжал-мизерикорд XII века, и кроме как у Люсьена, спросить совета не у кого было. И вот туманным стылым утром утлый челн высаживает Люсьена на этом богом забытом островке. Тот идет по доскам причала, они жалобно стонут у него под ногами. Он ступает на тропку меж мокрых кустов, делает буквально пару шагов по волглой траве и натыкается на обнаженное девичье тело, заколотое тем самым мизерикордом. Там потом еще много чего было наворочено, одной девицей дело не обошлось. Но все действие разворачивалось или под пеленой моросящего, вгоняющего в тоску дождя, или в мокрой вате тумана. Это очень логично с точки зрения жанра.
А у меня безоблачное небо, синь-синева, даже воздух кажется голубоватым. И купальник покойницы тоже голубой, слегка серебрящийся, с рисунком рыбьей чешуи.
Мне вдруг стало жаль ее, эту прекрасную покойницу. Она сидела так изящно, будто кто-то усадил ее в студии для фотосессии, а я завалила ее, как куль. Я поставила изрядно надоевшую мне кружку на дно бассейна и двумя руками усадила мертвую девушку как прежде, с одной рукой на колене. Только волосы ее я заправила назад за плечи, открыв ей лицо. Волосы тоже, как и купальник, были влажными. От росы? Или она купалась ночью? Где? Не здесь же. И кто принес ее сюда? Или она сама пришла сюда и уже тут умерла?
Неожиданно для себя я вытащила опять свой телефон и сфотографировала ее. И тут же мне стало стыдно перед ней – я вторглась в чужую смерть. Я даже хотела удалить фотку сразу, но не удалила. Мы теперь все такие, камера телефона – наше продолжение, как продолжение руки или мысли. Стоит увидеть что-то необычное – мы сразу хватаем смартфоны и начинаем снимать. Летящее прямо в лоб торнадо, горящий на автостраде автомобиль, перееханное, перепаханное электричкой тело. Раса очевидцев, честное слово. Свидетелей.
Когда приехала полиция, я сидела на дне бассейна рядом с мертвой купальщицей и допивала свой заледеневший кофе.
Копошение копов вокруг мертвого тела, расспросы… Не ее, конечно, а меня расспрашивали: кто такая, где живу, как обнаружила, еще чего вокруг видала не видала. Это когда мы уже ко мне в студию поднялись. Протокол, то, се. Комиссар или инспектор, не знаю – Гонзу его Алипиу называл, здоровый такой, как медведь, – все спрашивал и спрашивал, писал от руки на бланке: «Бригитта Штаубе… Нюрнберг… улица… дом… цель визита…» Гонзу переводил мне на немецкий. Еще девушка была, маленького росточка, голосок писклявый, кнопка настоящая, тоже в форме. Она по-быстрому все мое хозяйство осмотрела, шмотки перетрогала. Ну понятно, я первый подозреваемый, может, это я несчастную уконтрапупила, в бассейн оттащила и давай в полицию названивать. Опять же, не новый сюжет.