Короче, он упустил их. Придется разыгрывать вторую карту: лететь на чертов остров, как там его, Порту-Санту, что ли. Там он найдет сбежавшего от него Тико.
Куда смотрит администрация?
– Отвезешь нас туда, где Роналду гостиницу строит, а, Энрике?
Руди уже пару минут болтал с пожилым грузным таксистом, поджидавшим туристов у выхода из гавани. Рассказал ему, что и сам таксист, объездил всю Мадейру вдоль и поперек, а до этого работал на континенте, в Гимарайнше. Поведал о своем племяннике, которого взял в дело, купив ему почти новую тачку, так что теперь у него, можно сказать, транспортная компания и он теперь не что-нибудь вам, он нумбер ван! И только после того, как перестал быть простым клиентом, превратился в товарища, чуть ли не приятеля, задал свой вопрос.
– Да что там делать-то? Пустырь же… Давай, я вас на гору отвезу? Оттуда весь остров виден.
– Не, на гору – само собой. Успеем. Хорхе, племянник мой – фанат Криша, говорит, как построят, он туда обязательно съездит. Я ему: дорого, мол. А он: все равно накоплю, говорит, и поеду. Вот я и хочу пустырь сфоткать. Типа, не скоро еще ехать-то.
Непримечательный, огражденный металлической сеткой пустырь. Серая земля, редкая трава, пучки низкорослых кустов – огромная неопрятная плешь. Проехали мимо распахнутых настежь проржавевших ворот. Внутрь будущей стройки уходит проезженная грунтовка. Поодаль виднеется маленький домик – сарайчик или бытовка.
– Погоди-ка. А чего дорога туда ведет? Строить начинают? – Руди указал рукой в окно.
Таксист засмеялся, словно закудахтал.
– Да какое строить? Пацаны местные гоняют тут на мотоциклах. Устроили себе, как его… – пощелкал пальцами, – мотодром. Типа клуба у них. Даже название придумали. Сейчас вспомню… «Волки»… «Волки»… Нет, не «морские», что-то ночное… «Волки заката», кажется. У нас тут на острове волков отродясь не водится. Это первые. – Он опять хрипло закудахтал.
– А заехать можешь?
– Да могу…
– Вон, к сараю давай. Я там пофоткаю. Для племянника.
Таксист развернулся и въехал в ворота.
Домик был пуст и явно необитаем. Для вида он обошел вокруг, постоял, скрывшись с глаз таксиста, вроде как пощелкал смартфоном. Усмехнулся: как бы удивился старина Энрике, если бы узнал, что у туриста нет смартфона! Да, нынче человек без телефона выглядит странно.
– Ладно, поехали.
Они останавливались еще трижды возле подобных домиков, но все они были пусты – просто заброшенные строительные бытовки, где уже давно никто не бывал. Ну, разве что молодые любители самодеятельных мотогонок.
– Ну что, в «Пештану»?
Анна кивнула.
Эта бесконечная пустошь наводила уныние. Солнце жарило по-летнему, не скажешь, что вчера лило из всех небесных щелей и океан трясся в холодном ознобе под серым мокрым одеялом. Кондиционера в старом авто не было, пыль влетала в открытое окно, липла к лицу, лезла в рот. Она притихла на заднем сиденье, почувствовав, что обмякла, как тающий весенний сугроб, провалилась сама в себя под жужжание сидевших впереди мужчин. Их голоса отдалились, стали звуковым бессмысленным фоном, слов в чужом языке она уже не различала. «Ты португалец?» – вспомнился ее собственный вопрос. И ответ: «По-разному бывает».
С Сашкой тоже бывает по-разному. Он любит менять место жительства, переезжает из страны в страну, с легкостью схватывает чужие языки, через неделю может худо-бедно болтать с соседями. И всегда делает ей местные документы – вдруг ей захочется приехать. За пять лет, что она просидела в клетке собственной квартиры, он сменил семь или восемь стран.
Каждый раз, получая конверт с новым паспортом – турецким, румынским, итальянским или еще каким, – она сжигает предыдущий. Зачем? Просто придумала такой ритуал. Знала, что никуда не дернется за пределы своей камеры, но последний идентификатор чужой личности с одной и той же ее собственной фотографией хранила, а предыдущий жгла. Ламинированная карточка тлела и чадила в старой сковороде, поставленной на кухонный стол – еще одна возможность вытащить себя из клетки улетала в форточку вместе с вонючим дымком.
Сейчас в застегнутом на молнию внутреннем кармане ветровки лежала карта на имя Анны Ирмы Бьернфут, гражданки Швеции. Именно поэтому ей потребовалась пересадка и пришлось мучиться не в одном, а в двух аэропортах – в Стокгольм она прилетела русской туристкой с шенгенской визой, а из Арланды вылетела уже шведкой.
Получив от Анны согласие, а заодно просканировав внимательным взглядом ее лицо, нет ли признаков надвигающейся паники или истерики, ее напарник попросил таксиста, с которым уже говорил, как с давним приятелем:
– Друг, отвези нас в «Пештану».
Энрике присвистнул.
– Не слишком дорого для вас? Я еще не видал таксиста, который бы останавливался в таком отеле. Это лакшери, брат!
– А я сказал, что мы в этом лакшери жить собираемся? Нет, какое там! Просто посмотреть охота. Может, и Роналду подъехал? Он же там останавливается?
– Во! Это для миллионеров. Где этот парень, и где мы, верно? Говорят, он зимой приезжает. Сейчас не знаю, приехал или нет.
Руди покивал.
– Я слыхал, что приехал. Прикинь, если мы его встретим? Привезу племяшу автограф или фотку с Кришем, он обалдеет.
Таксист покачал головой:
– Да вас еще и не пустят. Там секьюрити на входе могут попросить показать браслет. Все жильцы носят бумажные браслеты. Чтобы чужие не пользовались бассейном и всем остальным. Отделяют, так сказать, овец от козлищ. Но, знаешь, брат, я могу тебя к черному ходу подвезти.
Руди заинтересованно посмотрел в оплывшее лицо Энрике.
– Это как?
– Там от бассейна деревянная дорожка на пляж идет. Вот если вы с пляжа зайдете и подловите момент, когда кто-нибудь из постояльцев калитку откроет, то, считай, повезло. Там охрана не ходит. А на территории отеля кто вас проверять будет? Никто.
– Ох и хитер ты, Энрике! – Руди похлопал таксиста по колену. – Сам, небось, пользовался этим черным ходом, и не раз. Верно?
Тот замотал головой:
– Я-то нет, но вот сосед мой, Карлуш – пустой человечишко, бабник, – вот он ходит иной раз через пляж. Подружек себе ищет. Говорит, главное – уверенно идти, по сторонам не зыркать. Никому и в голову не придет, что ты тут чужой. Придет, у бассейна устроится и какую-нибудь клуху приезжую начнет окучивать. Да еще на халяву «Мохито» выпьет.
– Как на халяву? А браслет?
– А, эту бумажку он в мусоре находит. Налепит на запястье и ходит павлином, хвост распускает.
За разговором Энрике привез их обратно к пляжу. Они пошли босиком по песку в сторону двух деревянных столбов, держащих навес над калиткой. За ней изгиб дощатой дорожки уходил в сторону желто-песочных корпусов «Пештаны».