Этот же писатель из Эл-Эй подождал два года и повторил трюк, на сей раз переписав не двадцать страниц, а всю книжку. С тем же результатом.
Дело было в 1982 году, я как раз приехал в Америку и прочитал в «Time Magazine» статью об этой истории под названием «Polish Joke»[41].
Американские писатели славно повеселились, а Джези снова пришлось оправдываться. Еще раньше, когда банда Мэнсона убила Шэрон Тейт[42] и ее гостей, Джези объявил, что лишь по чистой случайности не стал еще одной жертвой этого убийства. Он тоже был приглашен в особняк Полянского в Бель-Эйр, куда не поехал в тот вечер только потому, что как раз прилетел из Европы, в аэропорту JFK вышло какое-то недоразумение с его багажом, и он решил переночевать в Нью-Йорке. А Полянский заявил, что это чушь, Шэрон терпеть не могла Джези и никогда бы его к себе не пригласила. Подобных историй становилось все больше…
Я устал… (вечер, интерьер)
Мастерская Джези. Звонок домофона. Джези поднимает трубку. Это Харрис. Джези нажимает кнопку; через минуту снова раздается звонок — на этот раз в дверь мастерской. Джези открывает, опираясь на белую палку. Глаза у него закрыты.
— Перестань валять дурака, — морщится Харрис.
— Я уже насмотрелся, — говорит Джези, не открывая глаз. — Ты прекрасно выглядишь.
— Маркес. Открой глаза.
— Что — Маркес?
— Маркес получит Нобелевку.
— Точно?
— Точно.
— Вот и хорошо. Он великий писатель. В сто раз лучше меня.
— Ты, часом, не заболел?
— У тебя что-нибудь еще?
— Брось эту идиотскую палку и открой глаза.
— Я все хуже вижу, привыкаю к слепоте, — говорит Джези, но палку откладывает и открывает глаза. — Знаешь, в Польше я полжизни провел во тьме. Не только в переносном смысле, но и в прямом — в темноте фотолаборатории; зрение у меня ни к черту.
— Знаю, ты сто раз об этом писал.
— Паршиво выглядишь. Что-нибудь еще?
— Есть кое-что. — Харрис нехотя кивает.
— Ну…
— Ничего приятного.
— О’кей, валяй.
— Вокруг тебя что-то происходит. Нехорошее.
— Всю жизнь.
— Журналисты звонят издателям, мне. Задают кучу вопросов.
— Ну так отвечай. Я знал, что когда-нибудь это начнется. Собственно, никогда и не кончалось. Просто Бог на минутку отвлекся. Что еще?
— Стивен отказался…
— Ну, это еще не трагедия.
— Нет, ты сбрендил. От-ка-зал-ся. Ассистент сообщил на автоответчик, что твое выступление в шоу Стивена отменяется. Я звонил ему раз десять. Он не отзвонил.
— А Маркес — великий писатель.
— Великий, не великий, главное — прогрессивный. Борхес не хуже, но ничего не получит, потому что реакционный. А ты теперь — тоже консерватор, сторонник Рейгана. Надо что-то сделать. Позвони Стивену. Он хорошо о тебе писал. Вы приятельствовали.
— Я устал.
— От чего? Ты же сейчас ничего не делаешь.
— Быть собой я устал, можно сказать, замучился.
Звонит телефон. Джези берет трубку.
— А, это ты, Машенька, — в первый раз улыбается. — Конечно, рад. Хорошо. Через полчаса.
— Послушай, идиот!..
— Я ухожу.
— Не забудь палку.
— Не волнуйся, им со мной не справиться. Поздно начали.
Флешбэк 5 (пленэр, день)
Луг, голубое небо (обязательно), жаворонки, а может, аисты в гнезде, хлеба, то есть золотые колосья, идиллический, слащавый пейзаж. Хорошенькая девочка лет двенадцати, та самая, что набирала воду из колодца, бежит среди высоких хлебов, держа за руку Юрека. Падает в гущу стеблей, молниеносно срывает с себя платье, под которым ничего нет, притягивает лицо мальчика к своему голому телу. С минуту они лежат, прижавшись друг к дружке. Мальчик смотрит на девочку влюбленным взглядом.
— Целуй с самого низу, — приказывает девочка.
И мальчик неуклюже целует ее стопы, голени, коленки, потом бедра. Девочка подгоняет его, похлопывая по спине: «Давай, давай, дальше». Мальчик добирается до горячего пульсирующего бугорка. Девочка так крепко прижимает к себе его лицо, что у мальчика перехватывает дыхание. А она выгибается дугой и с криком облегчения падает. Лежит минуту, потом расстегивает ему штаны, срывает колосок и принимается его щекотать.
Все это время за кадром звучит голос Джези:
— Она хотела сделать меня мужчиной, засовывала мне соломинку в пенис. Было больно, а он вырос. Стал большой и бесчувственный. Теперь я могу делать это часами, не получая удовольствия, да, Машенька, зато принося наслаждение другим. Я признаю только голый секс, жестокий и без притворства. Думаю, я любил эту девочку, но остался с носом: отец нашел ей другого любовника.
42
Шэрон Тейт — актриса, жена режиссера Романа Поланского; в 1969 г. она и четверо ее друзей были зверски убиты членами руководимой Чарлзом Мэнсоном общины хиппи.