ЧАСТЬ I
1
- Ну а если они меня не примут, что тогда?
- Успокойся, пожалуйста. Сначала долети до места, столкнись с поголовной мадридской ненавистью, и только потом реви и рви волосы на голове.
- Да они даже не испанцы. Они все из разных стран.
- Тем более.
- Вот только живут там с детства, так что можно сказать, что испанцы.
- Хорошо, волнуйся, трясись вместе с самолетом, доведи себя до нервного срыва, туалет вон там, кстати, вот, встаешь, выходишь и сразу назад, потом налево.
- Пошел ты.
- Извините, вам плохо? Я могу вам чем-нибудь помочь?
Стюардесса смотрит на сидящую в уголке девочку, разговаривающую с собеседником. Сначала она подумала, что ее собеседником является мужчина средних лет, явно страдающий ожирением. Однако, он никак не мог вести с ней беседу, он увлеченно читал газету The Times. Девочка заметила смятение на лице стюардессы, лишь бы не догадалась; опустила глаза и сжала руки вместе. Да, догадалась, понимающе отвела взгляд и удалилась.
Это ведь не первый случай, не первый...Я стала чаще давать слабину. Я просто не слежу за собой, когда это произошло? Как это произошло? О Господи, мне нужно общение. Живое общение. Как же паршиво. Только что стюардесса увидела, как я разговариваю сама с собой, как же, должно быть, нелепо я выглядела со стороны. Долететь бы быстрее. Просто не верится, я переезжаю в другую страну. Что же будет, как мне там себя вести, что мне делать, чтобы не вызвать ни у кого никаких эмоций? Если забьюсь в угол, могут вбить в стену, если нападу сама в целях самозащиты, мне грозит отдача куда сильнее, значит, самое главное - держаться нейтрально, как матушка - Англия. Вот только я со стороны выгляжу как харек - паникер, старательно изображающий безразличие.
- Девочка, тебе самой не стыдно? Ты совсем недавно написала сценарий, по которому сняли фильм. Тебя пригласили на церемонию, которую ты видела только по телевизору, ты была номинирована на премию вместе с другими звездами кинематографа. Лили, тебе 22 года, в конце то концов!
- Отстань, ради Бога, отстань, я все понимаю, я все...
Стюардесса снова замечает, как шевелящая губами девочка резко прикусывает губу, будто вспоминает что-то, и, поправив волосы, оглядывается по сторонам, похоже на то, будто она заставляет сама себя вернуться в реальность.
* * *
Я - Лилиан Кабика. Мне 21 год. Я хочу перевестись из своего университета в Бостонский университет искусств. Я хочу изучать историю кинематографа. Я выбрала ваш университет, потому, что ваши методы обучения мне очень интересны: сначала вы знакомите студентов с теорией кино, затем предоставляете им выбор в сфере реализации своих знаний - они могут снять свою первую ленту, либо помогать опытным режиссерам в съемках текущих кинолент. Я считаю, последовательность, которую вы нам даете, очень важна: сначала теория, затем обязательная практика...
-Ага, умница, все настрочила? Когда ты перестанешь писать в своем долбаном блокноте?
- Отвали. Мне так легче.
- Ты не можешь сказать это без предварительной подготовки? Ты мне все сходу выдаешь, и даже больше.
- Это я с тобой такая, а если позвоню - начну волноваться, ты же меня знаешь.
- Я знаю то, что я вижу - 21 летняя трусиха стоит передо мной, держа в одной руке блокнот с текстом, в другой телефон, и не решается позвонить, пока не допишет свой трагический монолог до конца, до победной точки.
- Я должна держаться уверенно.
- Просто держись, Лили, ладно? Тебе и этого достаточно.
Дозвонившись до приемной комиссии Бостонского университета искусств, Лилиан Кабика судорожно вычитывает все со своего блокнота и ждет ответа от женщины на другом конце провода, которая явно опешила от такого напористого потока слов. Лилиан стоит, широко раздвинув ноги и распахнув глаза, ожидая ответа, сначала она теряется, услышав речь на иностранном языке, затем собирается с мыслями, кивает головой, и вступает в диалог с женщиной. Разговор состоялся, Лили поняли и услышали, Лили все рассказала.
Теперь каждую ночь Лилиан кладет голову на подушку, предварительно зачеркивая важные пункты в своем блокноте, содержание этих пунктов касается сдачи международных экзаменов, сбора необходимых для отправки по почте документов, просьб своим преподавателям написать рекомендательные письма в Бостон, поиска информации и необходимой литературы для сдачи проходных тестов. Если смотреть на распахнутый блокнот Лили с дальнего расстояния, создастся впечатление, будто это листы с нежно- голубоватыми кружевами от пасты, в которые вкраплены жирные иссиня-черные точки. Лили не может писать от руки, не размазав и не обведя хотя бы одну букву - вредная привычка, появившаяся с 5 класса средней школы.
Один только Бог знает, чего мне стоило сдать этот гребаный TOEFL, один только Бог...Это невыносимо. Просто невыносимо. Я думала, еще чуть-чуть, и мои мозги вытекут из ноздрей. Моя рубашка прилипла к телу, лифчик насквозь пропитан потом, про юбку я вообще молчу, добавь щепотку стирального порошка, и она сама вспенится, без воды, а еще я с уверенностью могу заявить, что в случае неудачи с поступлением в США, смело могу пойти в сталевары, я перенесла такую жару, так жарко может быть либо влюбленным - психам, занимающимся диким сексом в общем туалете общежития, либо душам грешников, варящимся в котлах ада. Это было не лето, это было испытание на прочность, это была гонка за грудой документов со всего города и отправкой этих документов в другую страну, это были ночи без сна, это были дни, разбитые на 20 -минутные промежутки дрема, это был самый долгий и самый болезненный контакт моих усталых глаз и экрана ноутбука. Что мне будет от всего этого? Что я получу, пока неизвестно, но я не жалею о том, что сделала. Я верю в то, что если стараться ради чего-то, и не получить результата в этом деле, силы, которые ты приложил, не утекут бесследно, не исчезнут зря, они обязательно вернуться неожиданным успехом или удачей в другом деле. Я приложила свои силы, так что я буду ждать. Я буду ждать и спать, я буду класть свою голову на подушку, и теперь в моем блокноте будут зачеркнуты все пункты. Этим летом я выполнила все.
Спокойные дни после лета, поделенные пополам на период сна и период приема пищи, закончились для Лилиан тогда, когда на ее почту пришло письмо с решением принять ее в Бостонский Университет Искусств на специальность 'История Кинематографа'. Для матери и сестры Лилиан это стало откровением, нежданным ударом по лицу, напоминанием о том, что в их семье, состоящей из трех, есть старшая дочь, старшая сестра, ребенок по имени Лили, и эта Лили имеет амбиции, стремления, желания, о которых не говорила раньше, которые, что очень удивительно, воплотила, тихо, спокойно, без мятежей, без криков и попыток доказать что-либо своим сверстникам из города или своему несуществующему бывшему парню. Давала ли она раньше повод думать об этом? Намекала ли о своем пристрастии к кино и театру? Писала ли об этом? Рассказывала? Ничего такого не припоминалось, и это было обидно, от нее ожидали долгих бесед за чашкой чая, попыток рассказать и объяснить всем о своей тайной страсти. Почему она держала все это в себе, почему никому не говорила об этом? А может, говорила, только не прямо и открыто. Здесь, мать девочки прокручивает в голове каждый вечер после работы, нечто, за что можно зацепиться: намеки, просьбы пойти в кино, нет, длинные рассказы о каком-нибудь тронувшем ее фильме, нет, такого не было, журналы про кино, валяющиеся где-нибудь в ее комнате, нет. Что ж, если бы ее тяга к этому была воплощена в существо одушевленное, в, скажем, человека, было бы, наверное, труднее, так как на ее чувства стали бы реагировать, и, может быть, она и он...В общем, кино - это неплохо, не так ли?
2
- Сегодня мы должны были прочитать наши тезисы по фильму, который нам задали смотреть во Вторник. Нас поделили на 5 групп, каждую группу слушал отдельный преподаватель, представляешь? Мне попалась молодая американка, на вид лет тридцать, очень громкий голос, такое ощущение, что на тебя орут, ну то есть ругают за что -то, но ее доброе лицо все меняет. Боже, что за прелести вычитывали ребята из моей группы. Есть одна девочка - Мелитта, она так красиво пишет, я сидела с открытым ртом и слушала ее, совершенно не представляя, как я выйду после этого, после такого уровня...А она, между прочим, считается так себе, средненькой студенткой, вот и думай.
- Тут нечего думать, дура, студентов может быть много, и хороших и плохих, вот твоя Мелитта может выдавать обалденные тезисы месяц за месяцем, а потом втюриться в какого-нибудь Питера или Тома и пиши пропало, станет пропадать, прогуливать пары, не придавать значения фильмам и тезисам, зачем ей это через три месяца, когда она сама может вместе со своим Ромео выдать такое, что все эти ваши легкие эротики, номинированные на ветви и пальмы, выцветут и поникнут?