Американец широко улыбнулся, похлопал Петра Сергеевича по плечу.
— Грандиозно! — восхитился он. — Я знаю, что у вас, русских, все большое. И заводы, и поля, и компьютеры, и аппарат управления. А у меня, — он развел руками — в подчинении всего пять человек.
— Я не русский, я украинец.
— Прошу прощения! — Американец с улыбкой пожал плечами. Улыбка его была столь совершенной, что казалось, он разучивал ее перед зеркалом. Глаза же смотрели холодно, со скрытым пристальным интересом — ну-ка, ну-ка, из какого теста слеплен этот русский? — Я не хотел вас обидеть, но когда смотришь через Атлантику, разница почти незаметна…
— Тем не менее она есть. Уверяю вас, очень большая разница. Вы просто еще недостаточно информированы. — Петр Сергеевич не собирался пасовать.
Американец оценил отпор, расхохотался и протянул руку.
— Боб Дженкинс.
Петр Сергеевич решительно избавился от опостылевшей тарелки и бокала, пожал сухую жесткую ладонь.
— Петр Казаренко.
О том, что его легонько щелкнули по носу, причем дважды, Петр Сергеевич понял, когда выяснилось, что собеседник владеет одним из крупнейших химических заводов в стране. Но не обиделся. С обиженными известно что делают, а он приехал учиться и «наводить мосты».
Они покинули фуршет вместе, продолжили вечер сначала в каком-то баре, а потом в номере Петра Сергеевича, под водочку и легкую закуску проговорив почти до утра. Американцы, оказывается, очень даже не дураки залить за воротник, если им не приходится платить за угощение.
Что ж, учиться так учиться. Скоро Петр Сергеевич научился ставить на место этих напористых янки с их собачьими именами. Стоило хорошенько огреть их промеж ушей, и самодовольные Дики, Дэны, Джеки, Стэны и прочие Бобы-Робы тотчас же становились нормальными мужиками, с которыми вполне можно было сварить хорошую кашу Немного туповатыми, но вполне надежными.
Через несколько лет Петр Сергеевич был уже премьер-министром независимой Украины, а Боб Дженкинс — сенатором Соединенных Штатов. Отношения их продолжались к обоюдной немалой выгоде, и американец все реже позволял себе похлопать по плечу своего украинского друга.
Петр Сергеевич давно оставил попытки научиться надевать все скрывающую широкую улыбку, но штаб помощников после той, самой первой встречи всегда старался формировать так, чтобы в нем было не больше пяти человек. Трое из них сидели сейчас за большим столом на террасе его дома.
— Продолжайте, Иоанн Львович…
— Рейтинг основных кандидатов, Ляшенко и Чивокуна, отличается меньше чем на один процент. — Иоанн Львович компетентен и явно гордится этим. — Учитывая общую погрешность результатов опроса в два с половиной процента, они идут буквально ноздря в ноздрю. Будь выборы сейчас, оба набрали бы по двадцать три — двадцать четыре процента голосов. На всех остальных кандидатов, всего их двадцать шесть, приходится сорок пять процентов. Еще семнадцать процентов проголосовали бы против всех. То есть второй тур выборов неизбежен, если только за оставшиеся два месяца не произойдет чего-то такого, что резко скажется на результатах.
Виталий Можейко хохотнул:
— Что это может быть? Застанут Чивокуна со спущенными штанами в общественном туалете в компании гомиков? Ну так ему после двух отсидок не привыкать шестерок петушить, всем известно. Или Ляшенко переедет своим «порше» сразу целую группу детсадовцев прямо на Крещатике? — Виталий, как и положено финансисту, циничен. Впрочем, молодость всегда нарочито цинична, за это его Петр Сергеевич и любит. — В России кандидаты по пьяни с моста падали, и ничего, рейтинг стоял, как у семиклассника перед первым свиданием.
Семен Черник, возглавляющий службу и до сих пор не проронивший ни слова, фыркнул.
Иоанн Львович, ничуть не смутившись тем, что его перебили, продолжал:
— Едва ли штабы кандидатов допустят что-либо в этом роде. Даже если подобный инцидент будет иметь место, подконтрольная пресса заклеймит его как черный пиар и грязные инсинуации со стороны противников. Кстати, в Киев приехало сразу несколько команд политтехнологов из Москвы.
Виталий опять не удержался от комментария:
— Ну еще бы! В России выборов нет, а на Украине такой жирный кусок можно откусить.