Кучук искоса взглянул на своего премьера. Чивокун, почувствовав взгляд, широко улыбнулся.
— Хорошо ведь, а? И с погодой не подвели, молодцы. Вчера всю ночь тучи долбали, но все получилось. Научились, канальи!
Президент кивнул. Этот сумеет удержать власть, как умеет удержать все, до чего дотягивается. Хозяин. Но и за ним нужен глаз да глаз.
Стране, наследству, нужны были новые хозяева. Кто сможет обвинить, что раздел свершился не по закону, если и закона-то никакого не было? Брали те, кто мог взять. Казаренко получал свое от американцев, немцев, голландцев за то, что разрешал им работать на Украине. Ну, в самом деле, если две компании претендуют на один и тот же регион, какой из них дать зеленый свет, а какой отказать? Кто-то назовет это личной заинтересованностью, кто-то взяткой, но иначе-то было нельзя. Пройдет время, и дети спросят: «Папа, у тебя была возможность, но ты ее не использовал. Ты дал возможность заработать тому, тому и вон тому тоже, а мы как же? Что ты для нас сделал?» Кому помогать, если не своим?
Сейчас у страны есть хозяева, и далеко не самые плохие. Президент окинул взглядом Крещатик. Да, улица принадлежит мэру города и его семье, кому от этого плохо? Новые витрины, огромный подземный торговый центр, не хуже европейских. А на зданиях, окружающих площадь Независимости — реклама банков и крупных компаний. За каждым названием стоит имя хозяина. За углем, металлом, энергоносителями и сельским хозяйством. Страна не может стать богатой и процветающей, если ею правят нищие.
Никакая модель не нужна, ни российская, ни американская, ни европейская. Построилась собственная, основанная на крепких хозяевах. И все будет слава богу. Осталось хорошенько позаботиться о своем будущем, заручиться гарантиями от тех, кто позарится на его, Кучука, добро, как только он оставит власть. Кое-кто уже пытается разевать роток на чужой кусок, но это мы еще посмотрим. Посмотрим.
Парад закончился шествием оркестров. Голова по-прежнему болела. Может быть, потому, что не пролилось дождем расстрелянное по приказу Чивокуна небо.
— Я домой, — сказал президент премьеру, — ты уж сам с гостями разберись. Что-то мне нездоровится.
Но поехал президент не домой. Он прошел за спинами стоящих на трибуне людей, которые слушали рассказывающего анекдот Чивокуна, спустился по ступенькам, отрицательно мотнул головой начальнику охраны и подошел не к бронированному «членовозу», в котором по городу можно было передвигаться только в сопровождении машин с мигалками и охраной, а к неприметному «мерседесу» с городскими номерами, каких по столице разъезжает не один десяток.
Усаживаясь на заднее сиденье, подумал, что с гораздо большим удовольствием прошел бы эти несколько кварталов пешком, подставляя лицо солнцу и разглядывая прохожих, но это развлечение, как и многие другие, было ему недоступно. Оборотная сторона известности и власти, проклятие звезд эстрады и политиков.
По крутым тенистым улочкам «мерседес» подъехал с тыльной стороны к зданию администрации президента и через открывшиеся ворота въехал в подземный гараж. Спустя несколько минут у «мерседеса» будут уже другие номера.
Водитель выскочил из машины, распахнул заднюю дверь, помогая президенту выйти.
— Минут сорок у тебя есть, — сказал ему Кучук, направляясь к одному из лифтов, воспользоваться которым можно было только с помощью лежащей в кармане пиджака президента магнитной карточки.
Лифт спустил его в небольшое круглой формы помещение с несколькими проемами сходящихся тут коридоров. Дежурный майор выскочил из-за своей конторки и вытянулся по стойке «смирно», отдавая честь. Президент на ходу кивнул, сворачивая в правый от конторки проем. Другие тоннели, причудливо пересекаясь и разветвляясь, сложной сетью пронизывали весь холм, на котором стояло здание администрации, и вели во временный командный центр, Национальный банк, спускались к метро, а также в другие, зачастую неожиданные места. Часть тоннелей была прорыта еще в советские времена, некоторые — совсем недавно.
Кучука сейчас интересовал только освещенный мертвым искусственным светом тоннель под площадью, который привел его в такое же помещение, располагавшееся под недавно отреставрированным Домом с химерами, предназначенным для официальных приемов.
Дежурство нес капитан. Увидев приближающегося президента на одном из многочисленных экранов, он заранее встал со своего места и стоял навытяжку, пока неожиданный посетитель не прошел мимо и не скрылся за бронированной дверью комнаты, по аналогии с комнатой в Белом доме называющейся Ситуационной. После этого капитан, в соответствии с инструкцией, блокировал вход в тоннель, а в журнале отметил время прихода президента.
Комната со светло-серыми стенами и льющимся с потолка мягким светом, в которой оказался президент, длинным столом с придвинутыми к нему креслами напоминала зал заседаний, а многочисленными экранами и телефонными аппаратами — командный пункт.
Президент Кучук сел в свое кресло во главе стола, нажал несколько кнопок на клавиатуре, и через несколько секунд на экране перед ним возникло лицо Петра Сергеевича Казаренко, приветствовавшего собеседника своей кошачьей ухмылкой.
— Что у тебя с документами «Прозрачности»? — без предисловий спросил президент ворчливым тоном. — Сколько можно возиться? Чивокун прет как танк, а команда Ляшенко вовсю разрабатывает план экзит-пула, чтобы в случае чего опротестовать результаты выборов.
— Ну, во-первых, с Днем независимости, — успокаивающе произнес Казаренко, а когда Кучук досадливо отмахнулся, продолжал: — А, во-вторых, у меня хорошие новости: документы найдены.
Президент подался вперед:
— Они у тебя?
— Это вопрос нескольких дней, если не часов. Кстати, они сейчас на Украине, и дело несколько осложняется тем, что под ногами путаются громилы твоего Чивокуна.
— Он такой же мой, как и твой. У кого сейчас документы?
— Его зовут Гребски. Денис Гребски, он журналист.
Кучук наморщил лоб, вспоминая, не это ли имя называла утром жена, рассказывая о нескольких убийствах в городе.
— Не тот ли это Гребски, который переколошматил кучу народа и сегодня ночью устроил побоище в Белой Церкви?
Казаренко кивнул:
— Ты хорошо информирован. Я думаю, он сейчас будет пытаться выбраться с Украины, чтобы выехать в Штаты. Его по пятам будут преследовать люди Чивокуна и Ляшенко. В наших интересах, чтобы у них ничего не вышло. Если документы попадут к ним в руки, можно ставить крест на наших планах.
— Насколько я знаю, он объявлен в розыск, а границы перекрыты, — сказал Кучук. — Ты уверен, что он действует сам по себе и не связан ни с какими службами? Как я понимаю, там есть кое-что и на тебя, и на меня… Нет нужды объяснять, что будет, если он грамотно ими воспользуется.
— Уверен, он просто одиночка, которому везет, — ответил Казаренко. — Невероятно везет, как дураку и положено. Документы скоро будут у меня, он сам принесет их в клювике. А что касается границ, — он коротко усмехнулся, — тебе лучше знать, как они охраняются…
Глава 25
Ранним утром скоростная трасса Киев — Одесса была пустынна. Марина уверенно вела черную «БМВ»-пятерку, легко и изящно, без лишней агрессивности обгоняя редкие попутные машины. Чистое утро обещало теплый солнечный день, дорога была недавно отремонтированной, машина — исправной и мощной, бак доверху наполнен бензином, а хозяйственный Куприянов на всякий случай озаботился положить в багажник запасную канистру. Чего еще можно пожелать для дальнего путешествия? Разве что хороших попутчиков. Они имелись в наличии на заднем сиденье в количестве двух человек, о чем-то вполголоса озабоченно переговаривающихся. За шумом мотора слов было не разобрать.