Минтар взглянул на кольцо воинов, окружающее меня.
— Вызовет ли кто из моей стражи Тэрла из Бристоля на бой за женщину? — спросил он.
Воины нервно зашевелились. Казрак рассмеялся. Один из всадников сказал:
— Казрак из Порта Кар — лучший воин в караване.
Лицо Минтара затуманилось.
— Тэрл из Бристоля, — сказал он, — ты вывел из строя моего лучшего воина.
Один или два воина покрепче ухватились за копья. Я внезапно почувствовал, что несколько наконечников приблизились ко мне.
— А значит, причинил мне убыток, — сказал Минтар. — Можешь ли ты уплатить мне за такой меч?
— У меня нет другой ценности, кроме этой девушки, но я не могу отдать ее.
Он снова посмотрел на Талену без всякого интереса.
— Ее цена не выше половины платы за такого воина, как Казрак.
Талена вздрогнула как от пощечины.
— Значит, мне нечем уплатить тебе, — сказал я.
— Я торговец, — сказал Минтар, — и мои законы указывают мне плату.
Я решил продать жизнь подороже. Странно, но меня заботило лишь то, что случиться с девушкой.
— Казрак из Порта Кар, — сказал Минтар, — согласен ли ты поделиться с Тэрлом из Бристоля своей платой, если он займет твое место?
— Да, — сказал Казрак, — он мой брат по мечу и сделал мне честь…
Минтар был доволен. Он взглянул на меня:
— Тэрл из Бристоля, согласен ли ты служить Минтару, торговцу?
— А если я не соглашусь?…
— Тогда я прикажу своим людям убить тебя, — вздохнул Минтар, — и мы оба много потеряем.
— О, Убар Торговцев! — сказал я. — Я не хочу причинять тебе еще больших убытков.
Минтар развалился на подушках, довольный сделкой. К моему удивлению, он боялся, как бы частицу его добра не принесли в жертву. Он скорее убил бы человека, чем потерпел бы убыток в одну десятую диска тарна, так как соблюдал он закон своей касты.
— А что насчет девушки? — спросил Минтар.
— Она останется со мной, — ответил я.
— Если хочешь, я куплю ее.
— Она не продается.
— Двадцать дисков, — предложил Минтар.
Я рассмеялся.
Минтар тоже улыбнулся.
— Сорок.
— Нет.
Это ему менее понравилось.
— Сорок пять, — бесстрастно продолжил он.
— Нет, — повторил я.
— Она из Высшей Касты? — спросил Минтар, удивленный равнодушием к его предложениям. Вероятно, его цена была ниже стоимости девушки из Высшей Касты.
— Я, — гордо сказала Талена, — дочь богатого торговца, богатейшего на Горе, украденная у отца этим тарнсменом. Его тарн был убит, и он взял меня в Бристоль, чтобы сделать рабыней.
— Богатейший торговец Гора — это я, — холодно заметил Минтар, и Талена поперхнулась. — Если твой отец торговец, назови его имя. Я должен знать его.
— Великий Минтар, — вмешался я, — прости эту самку тарлариона. Ее отец — козий пастух в болотистом лесу Ара, и я украл ее, то есть она сама просила похитить ее. По глупости своей, она думала, что я возьму ее в Ар, наряжу в шелка и драгоценности, поселю в высочайшем цилиндре. Но едва мы покинули деревню, я надел на нее наручники и повел в Бристоль, где она будет пасти моих коз.
Солдаты заржали и Казрак громче всех. На мгновение я испугался, что она объявит себя дочерью Марленуса, предпочтя публичную казнь маске отпрыска пастуха коз.
— Ты можешь держать ее на моей цепи, пока служишь мне, — сказал торговец.
— Минтар щедр, — промолвил я.
— Нет, — сказала Талена, — я разделю шатер своего воина.
— Как хочешь, — сказал Минтар. — Если хочешь, я продам ее в городе Шатров и прибавлю плату к твоему жалованию.
— Если я продам ее, то сам, — сказал я.
— Я честный торговец и не обману тебя, но вмешиваться в чужие дела не стану.
Он откинулся на подушки и подал знак закрыть занавески. Перед тем, как они закрылись, он успел сказать:
— Но сорока дисков ты за нее больше никогда не получишь.
Он был прав. Несомненно, у него был товар лучше и по более низким ценам.
Казрак повел меня вдоль повозок, чтобы указать место, где можно оставить Талену. Около группы повозок, покрытых желтым и голубым шелком, я остановился, снял наручники с запястий девушки и передал ее смотрителю.
— У меня есть свободное ножное кольцо, — сказал он и повел ее в повозку. Там было уже около двадцати девушек, одетых как рабыни и прикованных к металлическому брусу, идущему посередине. Талене это явно не понравилось. Перед тем, как исчезнуть, она прошипела через плечо:
— Так просто ты не избавишься от меня, Тэрл из Бристоля.
— Посмотрим, сумеешь ли ты удрать с цепи, — рассмеялся Казрак и повел меня к повозкам кладовщика.
Но едва надсмотрщик успел приковать Талену к общей цепи в повозке, а мы отошли шагов на десять, как вдруг раздались женские вопли, рычание и звуки ударов. Из повозки раздался шум катающихся тел, грохот цепей. Надсмотрщик прыгнул в повозку и к этой какофонии добавились его проклятия и щедро раздаваемые удары плетки. Затем он в ярости выволок Талену из повозки за волосы. Талена сопротивлялась, а девушки в повозке бранили ее и подбадривали надсмотрщика. Тот швырнул мне девушку. Волосы ее были растрепаны, руки в синяках, на спине следы плети. Платье наполовину разодрано.
— Держи ее в своем шатре, — сказал надсмотрщик.
— Пусть меня уничтожат Царствующие Жрецы, если она не добилась своего, — восторженно проревел Казрак. — Действительно, она настоящая самка тарлариона.
Талена задрала свой окровавленный нос и улыбнулась.
Следующие несколько дней я считаю счастливейшими в моей жизни. Я и Талена стали частью медлительного каравана Минтара, членами его великолепной бесконечной разноцветной процессии. Казалось, путешествие никогда не кончится, и я все больше влюблялся в длинную линию повозок, наполненных разнообразным товаром: загадочными металлами и драгоценностями, кипами тканей, провиантом, винами, оружием и упряжью, косметикой и парфюмерией, лекарствами и рабами.
Караван Минтара, как и большинство караванов, просыпался задолго до рассвета и шел до полуденного зноя. Лагерь разбивался ранним вечером. Животных нужно было накормить и напоить, выставить охрану, обезопасить повозки, и только потом члены каравана могли вернуться к своим кострам. Вечером наездники ящериц и воины развлекали себя рассказами и песнями, подсчетом своих подвигов, непрерывно глотая пагу.
В эти дни я научился править тарларионом, выделенным мне надсмотрщиком над всеми тарларионами каравана. Эти гигантские ящерицы выращивались на Горе за тысячи поколений до того, как был укрощен первый тарн, и с самого вылупления из яйца воспитывались, чтобы служить верной «лошадью» воинам. Они откликались на голос и повиновались приказам до той степени, которую могли усвоить их маленькие мозги. В остальных случаях ударяя концом копья по глазам или ушам — самым чувствительным местам на их теле — можно было заставить их выполнить свое желание.
Высокие тарларионы, в отличие от своих медлительных четвероногих тягловых братьев, были плотоядными. И все-таки они ели значительно меньше тарнов, которые могут за день сожрать пищи в половину своего веса. Кроме того, воды они также потребляли гораздо меньше. Больше всего в домашних тарларионах меня поражала их выносливость, способность к длительному движению, отличающая их от диких собратьев и земных ящериц. При медленном движении высокий тарларион гордо ступает, ставя свои когтистые ноги на землю в размеренном темпе, но когда его вынуждают бежать, он совершает огромные прыжки, увеличивая скорость в двадцать раз.
Что касается седла, то, в отличии от седла тарна, оно предназначено для гашения удара. Деревянное седло сделано так, что кожаное сидение плавает на гидравлической подкладке из густого масла. Это масло не только позволяет гасить удар, но и, в нормальных условиях, поддерживает седло параллельно земле. Несмотря на это, всадники всегда носят толстый кожаный пояс, надежно защищающий живот. Кроме того, всадники всегда обязательно обуты в высокие мягкие ботинки, которые называются «тарларионовыми». Они предохраняют ноги от шершавых боков ящерицы. Если бы не они, ноги человека во время движения протирались бы до костей.