Улыбка мужчины стала шире. Не нужно было смотреть, чтобы понять, что он доволен ее мыслями.
— Джослин, ты можешь научить меня блокировать мысли?
Исайя хлопнул себя по лбу свободной рукой.
— Это первое, чему ты хочешь научиться?
— Да, — Хезер ткнула его в бок, хотя он и не дрогнул. — Это в топе моего списка.
«Мне нравится знать все твои мысли».
«Знаю. Но я бы предпочла держать их при себе. Кроме того, это несправедливо. Ты блокируешься от меня. А я ничего не блокирую».
«Не все», — Исайя осторожно потянул ее за подбородок, и она повернулась к нему лицом. — «Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты знаешь, что это значит для меня. Ты моя. Я все для тебя сделаю. Не могу это блокировать. Это написано у меня на лице. Исходит от меня. И трется о мои джинсы, сейчас, тоже».
Она хихикнула, а затем очнулась, когда поняла, что все смотрят на них, понятия не имея, что это была за шутка.
Бернард встал.
— Не волнуйся, Хезер, такова природа нашего вида. Вся семья всегда ведет мысленные разговоры, в которые никто не посвящен. Иногда за обедом в тихой комнате происходит десять бесед. Если кто-нибудь войдет, они подумают, что мы роботы.
Хезер улыбнулась.
— Большое спасибо за гостеприимство. Это много значит для меня.
Бернард колебался, прежде чем выйти из комнаты.
— Теперь ты одна из нас. Все, что нужно, спрашивай. Мы ответим, — отец семейства был серьезен, выражение его лица строгим.
Она кивнула.
— Спасибо вам.
Хезер сидела на барном стуле, глядя в смотровое окно от пола до потолка на пивоварню. По крайней мере, дюжина людей двигалась этажом ниже, чтобы убедиться, что каждый аспект процесса приготовления пива проходит гладко.
Джослин села рядом с ней.
— Похоже на механизм часов. Если какая-либо часть ломается, вся система выключается. Пиво стает непригодным. А потом все сначала, — она указала на дальний угол комнаты. — В этом гигантском чане хранится пиво, которое сегодня разольют по бутылкам. Как только бутылки заполнятся, их поставят на конвейер, чтобы поставить крышечки и наклеить этикетки, и после этого расфасуют по коробкам.
Хезер кивнула, потрясенная. Откуда кто-нибудь знает, что делать и когда?
— Надеть крышечки? — Переспросила девушка.
— Да, машина, которая надевает крышечки на бутылки. Я слишком упрощаю информацию, но это основы, — Джослин взяла пиво, которое пила, и сделала еще глоток. — Ты уверенна, что не хочешь выпить?
— Нет. Спасибо. Не то чтобы я не люблю пиво. Люблю. Не могу дождаться, чтобы попробовать все ваши виды пива, но, по крайней мере, нескольких недель кажется разумным держать мозг сосредоточенным на том, чтобы удержать контроль и не убить себя.
— Хорошая мысль. Хотя не думаю, что тебе угрожает опасность быть убитой. Надеюсь, Джек был единственным засранцем в округе, который почувствовал необходимость напасть на тебя. И мы не знаем, хотел ли он убить тебя. Держу пари, он хотел привязать тебя к себе, чтобы у него была пара, потому что он поссорился со своей семьей.
«Ты в порядке, детка?» — Исайя проник в голову Хезер. Он был через две двери в своем кабинете за компьютером.
«Да».
Джослин улыбалась, когда Хезер снова обратила внимание на сестру Исайи.
— Извини.
— Восхитительно. Он не оставляет тебя в покое ни на минуту. Никогда не думала, что доживу до того дня, когда мой брат совершит такой прорыв в отношениях.
— У него не было других девушек?
Джос пожала плечами.
— Несколько, но ни одна из них не имела такого значения, чтобы он постоянно прикасался к ним, беспокоился о каждом их движении и смотрел на них, как будто они его солнце.
Хезер почувствовала, что краснеет.
— Спасибо. Это много значит для меня, — очевидно, Джослин одобряла ее и была счастлива за брата.
— Итак, о блокировании…
Хезер засмеялась.
— Говори.
Исайя рассеянно поднял трубку телефона на столе, не отрывая глаз от экрана компьютера.
— Артур слушает.
Глубокий смешок на другом конце заставил его улыбнуться и откинуться на спинку сиденья. Остин Тарбен всегда шутил.
— Понимаешь абсурдность этого приветствия?
Исайя тоже хихикнул.
— Ты набрал мой номер. Полагаю, ты знал, кому звонишь.
— Ага, только у всех в вашей пивоварне фамилия Артур, так что…
Исайя засмеялся еще громче.
— Все. Что случилось? — Они дружили с тех пор, как им исполнилось по пятнадцать, когда однажды столкнулись в горах. Оба были в ярости из-за чего-то, что случилось дома и сблизились, несмотря на их нелепую семейную вражду.
— Кроме того, я надеялся, что вместо твоей жалкой задницы ответит какая-нибудь женщина, и я услышу ее голос.
— Кто? — Исайя дразнился. — Ты имеешь в виду мою маму?
— Ха-ха. Ты такой забавный. А теперь расскажи мне о ней.
— Ты много раз встречался с моей сестрой. Она милая, добрая, веселая. Я думаю, вы двое прекрасно поладили бы, если бы кто-то из вас захотел это признать, — Исайя по-прежнему вел разговор в совершенно ином направлении, чем предполагал Остин, но он все равно ухватился за возможность намеренно неправильно понять своего друга.
— Ты сегодня такой остроумный. Я впечатлен, учитывая, что прошло уже два дня с тех пор, как я слышал, как ты вынес раненую женщину из леса. Ходят слухи, что она твоя.
Слухи ходят. Это точно.
— Возможно.
— Что значит «возможно»? Так и есть, или нет?
— Да. Да, но мы не сделали это официально.
— Ты еще не сделал объявление? Или ты еще не привязал ее к себе?
— Ничего из этого, — Исайя вздохнул, потирая лоб. — Она еще не готова.
— Поразительно. И рискованно.
— Не знаю. Я не хочу торопить ее и рисковать тем, что она почувствует себя в ловушке. Моя семья вмешалась, чтобы помочь ей, и я не хочу ничего испортить.
— Сделай это, брат. Не жди, — голос Остина потерял всякое чувство юмора. Он редко был настолько серьезен. — Мне не нравятся слухи. Ты должен привязать ее к себе.
Исайя сел прямо, крепче сжимая телефон.
— Что ты слышал?
— Некоторые мужчины говорят о том, чтобы претендовать на нее для себя. Другие говорят об ее убийстве. Она будет легкой добычей, пока ты не спаришься с ней.
Исайя потер лоб.
— Да, я понимаю, но ты действительно думаешь, что кто-то похитит или убьет ее? Это абсурд.
— Брат, еще хуже, — его голос понизился почти до шепота. — Я думаю, что за тобой наблюдают, прямо сейчас. В ожидании шанса наброситься.