– Отряд, это Чиполли Лукки, – объявил Нетам. – Наш повар-кашевар.
– Я так рад всех вас видеть, – срывающимся голосом проговорил Чиполли. – Я знаю, что у нас будет с-самое л-лучшее ле… ле… ЛЕТООООООООООООО!
Слёзы хлынули из его глаз двумя радостными реками, что, впрочем, было вполне ожидаемо (как мы все знаем, луковицы никогда не упускают случая всласть поплакать), и Чиполли быстро убежал обратно в кухню.
– А вот этот малый, – продолжил Нетам, показывая на фигуру, сидящую за одним из столиков, – ваш вожатый, Гвоздика Ганье.
Ганье поднялся на ноги. Выглядел он устрашающе – высокий, сурового вида цветок с бегающими глазками и ярко-оранжевыми лепестками.
– Так, слушайте сюда, и слушайте хорошенько! – приказал он отряду. – Этим летом нам будет весело. Слышали меня? ВЕ-СЕ-ЛО! А если кому-то невесело, будете отвечать передо мной, ясно?
Чашек сглотнул. То была самая гневная зажигательная речь из всех, что ему доводилось слышать. На самом деле он всегда считал, что веселиться очень важно, но, пожалуй, впервые веселье подавалось как вопрос жизни и смерти.
Затем Нетам попросил всех рассесться по местам. Из кухни снова вышел Чиполли, держа в руках большую серебристую кастрюлю. Он начал накладывать из неё непонятное вещество, которое Чашек опознать не смог, хотя он был довольно-таки уверен, что это какая-то бурда. Они с Кружеком ткнули в неё ложками. Даже это действие казалось опасным, а уж о том, чтобы есть, не стоило даже и думать.
– Так, раз уж мы пообедали и познакомились, полагаю, вам интересно будет посмотреть на ваши домики. Пойдёмте со мной, – сказал Нетам и уверенными шагами направился в кухню.
Чиполли Лукки развернул его.
– А, они теперь вон там… – пробормотал директор, развернул свою стрелку и вышел через главный вход.
Отряд проследовал за ним к длинному ряду деревянных домиков… о, сколько же в них было характера!
Из первого домика, например, открывался замечательный вид на звёзды, потому что крыша у него попросту отсутствовала. Второй домик покачивался, словно вагонетка на американских горках. Третий был таким холодным, что в нём вода замерзала, четвёртый – обжигающе горячим, в пятом постоянно капало из крана. Что именно капало, сказать было трудно, но оно уже прожгло дырку в дне ванны.
Была, впрочем, и хорошая новость: домик Чаши оказался почти нормальным, не считая клубков пыли. К сожалению, Чаша их пересчитала. Двести четырнадцать из них были похожи на зайчиков, одиннадцать – на белочек, две – на коров, а замыкал процессию пылевой бизон по имени Пылюх.
– О, думаю, мы с ними уживёмся, – сказала она.
Из угла послышался смешок. Повернувшись туда, ребята увидели паучиху. Та выткала паутиной: «Ты пожалеешь!»
– Хм-м-м, – протянул Нетам. – Похоже, надо будет добыть где-нибудь метлу. Подметёшь хорошенько, и в комнате будет замечательно. Ну, нам пора!
Чашек и Кружек распрощались с Чашей и пошли по тропинке к следующему домику.
– Вот мы и пришли, – сказал Нетам, открывая дверь.
Кружек осторожно заглянул внутрь. Он был почти уверен, что на него сейчас выскочат летучие мыши, или бражники, или росянки, но ничего такого не увидел. Внутри спокойно стояла двухъярусная кровать.
– Чур, внизу сплю я! – закричал Кружек и бросил рюкзак на матрас.
К-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-РАК!
Верхний ярус тут же грохнулся на нижний, расплющив рюкзак как спелую виноградину.
– Ну, или наверху, – сказал он. – Верхний ярус тоже подойдёт.
Чашек пропустил его слова мимо ушей.
– Как хочешь. Я посплю вот тут.
Он прошёл в дальний конец комнаты, к удобному на вид гамаку, и приготовился в него улечься. Но прежде чем он успел плюхнуться на сетку, длинные, тонкие верёвки распутались, попа́дали на пол и с шипением поползли прочь. Как вскоре понял Чашек, это вообще был не гамак, а клубок дремавших змей. И, поскольку змеи редко бывают дружелюбными (а если их невежливо разбудить – то и вовсе никогда), они выползли за дверь, даже не попрощавшись.
– Ну, я пойду. Приятных снов, – сказал Нетам, вышел на улицу и начал расставлять перед домиком мышеловки.
Братья внимательно следили за ним.
– Ох, сколько тут ловушек, – заметил Чашек. – У вас что, проблемы с мышами?
– Они не для мышей, – объяснил Нетам. – Они для Гаден…
Он вдруг осёкся.
– «Гаден»… кого? – спросил Чашек.
– О, никого! – ответил Нетам. – Просто на природе надо всегда быть осторожным.
Он продолжил расставлять мышеловки, а потом, закончив, пошёл к другим домикам и проделал там то же самое, потому что он – директор лагеря, а все директора лагерей должны так делать.