Стрелок говорит:
– Наш хан опасно заболел. Излечить его может только молоко тигрицы, которая живет на крутом берегу широкой реки, в стране, где заходит солнце. Он приказал мне ехать туда немедля. Не ехать мне нельзя, отказаться я не могу, вот и еду против моей воли.
Поняла жена, что неспроста посылает Царкин-хан ее мужа за молоком тигрицы, – есть у хана какая-то затаенная цель, есть какой-то недобрый умысел. Достала она свой желто-пестрый платок, подала его мужу и сказала:
– Возьмите этот платок, он поможет вам избежать гибели. Когда тигрица кинется на вас, выньте этот платок и махните им. Увидит его тигрица – станет кроткой и даст надоить своего молока. Эта тигрица жила у меня.
Спрятал стрелок желто-пестрый платок, оседлал своего коня, простился с молодой женой и поехал в страну заходящего солнца.
Скачет он повыше дымников кибиток, пониже облаков, минует эрге – холмы и балки, минует соленые озера и сыпучие пески. Днем он не полдничает, ночью не спит, позабыл счет дням и ночам – так спешит выполнить приказ хана и вернуться к жене.
Долго он так скакал и наконец прискакал к крутому, отвесному берегу широкой, как море, реки. Здесь жила большая тигрица со своими тигрятами.
Увидела она стрелка с пространства в целый день езды, зарычала оглушительно и бросилась, чтобы растерзать его на мелкие куски. Тут стрелок быстро вынул желто-пестрый платок, который дала ему жена, и махнул им.
Тигрица сразу остановилась, перестала рычать и спросила:
– Скажи, молодец, где ты взял этот платок?
Стрелок сказал:
– Этот платок дала мне моя жена.
– Теперь скажи мне, зачем ты приехал сюда? – спрашивает тигрица.
– Наш хан опасно заболел, – ответил ей стрелок. – Он приказал мне достать для него твоего молока.
– Если так, – молвила тигрица, – то поскорее слезай с коня и надои моего молока в свой бортох – плоскую кожаную бутыль.
Стрелок спустился с коня, надоил полный бортох молока тигрицы. Потом накрепко привязал бортох ремнями к седлу, поблагодарил тигрицу и пожелал ей здоровья.
– И ты будь здоров, – сказала тигрица. – Возвращайся домой, излечи болезнь своего хана, и пусть у тебя во всем будет удача!
Сказала тигрица эти слова и вернулась к тигрятам, а стрелок поскакал в свои края.
Приехал он и сейчас же отнес хану бортох молока тигрицы. Ничего не оставалось Царкин-хану, как хлебнуть молока и сказать:
– Вот я и выздоровел!
Отпустил хан стрелка, а сам сейчас же созвал своих дарханов-сановников и говорит:
– Хитрый совет дал нам наш старший чиновник, только ничего хорошего не получилось. Думали мы, что тигрица разорвет стрелка, а он вернулся домой жив и невредим. Какое теперь придумать ему поручение, чтоб он уехал и никогда больше не вернулся?
Стали дарханы думать. Но сколько ни думали, сколько ни ломали головы, ничего путного не могли придумать, ни одного толкового слова не вымолвили.
Поднялся тогда старший дархан левой стороны и говорит:
– Посылали мы этого стрелка туда, где он, по нашим расчетам, непременно должен был погибнуть, а он не погиб. Значит, у нас самих нет способа извести его. Я думаю, что только одно и осталось: собрать самых отъявленных плутов, напоить их допьяна водкой, накормить их досыта жирным мясом и выведать у них, не знают ли они, как избавиться от стрелка, как его извести.
– Верно, так и сделаем! – согласились все.
В назначенный день хан и его дарханы собрали тайком пройдох, негодяев, жуликов и плутов, накормили их до отвала мясом, напоили водкой и стали выспрашивать:
– Есть ли среди вас такой, чтобы помог нашему хану избавиться от его стрелка? Если между вами нет способного на это дело, укажите нам, кто бы мог тайно извести этого стрелка.
Объявили так хан и его дарханы-сановники, а сами ходят и ждут, что-то им скажут в ответ плуты и негодяи. А те молчат, будто у них полон рот мяса, которым их угощали. Спросили еще раз – молчат плуты и негодяи. Вдруг какой-то кривой пройдоха вскочил с места, расстегнул халат, ударил себя кулаком в грудь и крикнул:
– Я знаю!
Услыхал его голос хан, обрадовался и приказывает:
– Отвечай, что ты знаешь?
Кривой говорит:
– Надо послать стрелка неведомо куда и приказать ему привезти неведомо что. Будет он искать эту неведомую страну, будет искать вещь, у которой нет ни места, ни вида, так и не найдет их до самой своей смерти и не посмеет появиться в здешних местах!
Одобрили Царкин-хан и его дарханы эту выдумку кривого пройдохи, наградили его щедро и отпустили. А чтобы найти повод, хан опять притворился больным, приказал позвать стрелка и говорит ему со стонами и оханьем: